Анатолий Васильевич Мармазов - Анатолий Мармазов Трагедии русских поэтов

страданья своего:
Чем обрезать поэту крылья,
Уж лучше б жизнь взяла его!
И входит в мозг опять безумье,
Прогнав свет разума с лица…
В тревожном блеске полнолунья
Поэт похож на мертвеца!
***
Избавить разум от сомненья
Нам не удастся все равно:
На что дано нам вдохновенье?
И что дает нам всем оно?
Мы жаждем света и свободы,
Но не становимся добрей, И просвещенные народы
Ничуть не лучше дикарей!
Времен новейших недостойны,
Мы, забывая про любовь,
Ведем опять все те же войны,
Все так же льем людскую кровь,
Чтоб, торжествуя на могилах,
Построить рай свой на песке…
Ответа разум дать не в силах –
И замыкается в тоске!

Сорочье царство. Памяти С. Клычкова

Сергей Антонович Клычков (1 [13] июля 1889 - 8 октября 1937), русский поэт, прозаик и переводчик, участник
Первой Мировой войны

Сорочье царство
Поэт, увы, не грозный витязь,
Хотя и сильным может быть.
Поэта так легко обидеть,
Поэта так легко убить!
Но мир его не слышит стона
И не печалится о том,
Что ослабела оборона
За поэтическим "щитом".
А где-то есть сорочье царство, И сердцу верится, что есть, Там нет привычного мытарства
И счастливы и дол и весь,
Там смерть не явится до срока
И тать не шарит по углам…
А голова всему – сорока
И заяц – верный её зам.
Дубравна
Из городского шума, чада
Спешу туда, где тишину

Торжественно и величаво
Стряхает лес с ветвей в Дубну,
Чтоб ей поить немые дали…
Там можно жить за годом год,
Не зная страха и печали,
Не зная горя и забот.
Пусть мир навис тяжёлой глыбой,
Но тих и бережен мой дом.
Плывёт луна белёсой рыбой
В полночном небе за окном.
Поднявши голову с подушки,
Гоню я сон дурной с лица.
Стоят деревья, как подружки
Шалуньи-дочки, у крыльца,
Где ночь глуха, - и это славно:
Она покой души хранит.
Моя жена, моя Дубравна,
Раскинув руки, крепко спит.
В окопах
Между нами – гладь речная,
Сверху – звёздные огни.
Диспозиция простая:
Тута – мы, а там – враги.
Хоть в чинах я самых нижних,
Но кумекаю подчас:
От сохи мы все, и книжных
Нет героев среди нас.
То гроза шугнёт для пробы,
То шрапнель поднимет вой, Завели всех нас в окопы,
Как скотину на убой.
Я сухарь мочу слюною –
И ему безмерно рад,
А мой недруг за рекою
Уплетает шоколад.
А луна – как баба в теле,
А на сердце – черный крест…
Если немец не застрелит,
Значит, вша меня заест!
Древние книги
Распластался сумрак тонкий, И привиделся на миг
Рай земной в родной сторонке,
Как привет от древних книг.
Все – как там: и купол неба,
Издающий нежный звон,
И по избам – горы хлеба,
И реальность – лунный сон.

И всемирная соборность,
И гармония вокруг,
И во всем – людская гордость,
А гордыни нет, мой друг…
Только стало всё как прежде
И печальнее уже,
Потому что нет надежде
Места прежнего в душе.
Вместе с кровью из-под розог
Она бросит нас навек,
Потому что – "зрячий" посох,
Да незрячий человек…
А те книги, – люди знают,
Что блуждали в старине, –
Зайцы серые листают
Под кустами в тишине;
А потом те книги прячут
За незримый окоём, И сидят, и горько плачут
Все о заячьем, своём.
Лель
Жил поэт, к природе чуткий,
В русском маетном краю,
И весёлой прибауткой
Вышивал он речь свою.
Был он славен верой древней,
Была жизнь его проста,
Но ушел поэт деревни
Без могилы и креста.
По злой воле «басурманской»
Кости бросили истлеть,
А ведь смертью христианской
Он хотел бы умереть!
Но такая в жизни проза,
Что не волен человек
После пашни иль покоса
Без тоски свой кончить век…
Есть в небесном хороводе
Мир, неведомый досель, Там всё так же в поле ходит
Синеглазый русский Лель.

Горе-гореваньице. Памяти Кирши Данилова
Кирша Данилов (Кирилл Данилов, Кирило Данилов Никитиных) (1703
—1776) — молотовой мастер Невьянского завода Демидовых, музыкант и
сказитель, составитель первого сборника русских былин, исторических,
лирических песен, духовных стихов
А и горе мое, гореваньице,
Веселó ль тебе жить с горьким пьяницей,
Да над ним-то шутить шутки разные,
А и горе мое неотвязное?
Ты ни свет ни заря просыпаешься,
Надо мною стоишь, ухмыляешься,
Поднимаешь меня на работушку,
Даже хворого,
В непогодушку.
Видеть, горе, тебя – мало радости:
Сплю я – давишь на грудь со всей тяжести,
Днем же ездить на мне ты не ленишься, От такого тебя куда денешься?
Нету в доме --">