Владимир Николаевич Петров - Гарнизоны первых сирен (сборник)

вверх по реке — там в пяти километрах есть кордон рыбнадзора или местного егеря. В общем небольшая избушка — ее видно в бинокль. Надо побывать там, поговорить. Ясно?

— Ясно… — Балабин недоуменно моргал глазами, стараясь уяснить суть неожиданного поручения. И уж если говорить честно, ему вообще ничего не было ясно.

* * *

В детстве у Женьки Балабина была такая мечта: уехать далеко-далеко и непременно найти необитаемый остров, чтобы жить там в одиночестве, носить только передник из козьей шкуры, загорать на персональном пляже и изредка посылать домой обидчивые длинные письма без обратного адреса. Позднее он решил, что для индивидуального изгнания все-таки удобнее, пожалуй, не остров, не клочок суши, омываемый водой, а таежные дебри. Он не умел плавать, кроме того, постоянно страдал от сырости: стоило лишь промочить ноги — и тут же набрасывалась ангина. У него что-то было не в порядке с лимфатическими железами — так, по крайней мере, считала мать.

Таежная избушка, затерянная в каком-нибудь глухом, заросшем пихтачом распадке, рисовалась Женьке вполне реальной, вполне достижимой целью. Он мог явственно представить себе крепкие бревенчатые стены (темно-серые, шершавые, потрескавшиеся от дождей и ядреных морозов, между бревнами — сухой мох, пахнущий смолой и солнцем), закопченный таганок, на котором в помятом котелке уютно булькает немудрящая похлебка таежного отшельника, хрустально-чистый ручей совсем рядом, прямо за порогом избушки, и темный, сумрачный лес, полный хмельных запахов и таинственных звуков…

А вокруг избушки — никому не ведомой, упавшей, как песчинка, в безбрежное зеленое море — день и ночь вращается весь мир: сначала солнце пройдет по гигантскому кругу, потом станет подглядывать из-за облаков любопытная луна, а уж за полночь закружится праздничной каруселью черная глубина неба, исколотого яркими таежными звездами. И все это для него одного, он один мог остановить многоцветное мировращение — стоило только закрыть глаза или, например, пойти и лечь спать.

Вот это могла быть жизнь…

Он срезался в геологоразведочном, а вернее, не хватило баллов. Каких-то трех баллов не хватило до осуществления мечты, а таежная избушка сразу отодвинулась в белесую недосягаемую даль, сделалась зыбкой и туманной, выцветшей, как очень старая фотография. И если говорить честно, призывной повестке Женька откровенно обрадовался: она разом обрывала все мучительные размышления, все метания, свои и чужие укоры, которые опостылели ему за три месяца после неудачных вступительных экзаменов.

Армия — это были колеса, дороги, новые люди, новые города. Все новое. И потом ему поначалу здорово везло на ребят, тем более что рядом по счастливой случайности с первых дней оказался земляк Гриша Несвитенко — правильный хлопец, каких надо еще поискать. И на командиров везло. Это уже тут, в строевой части, после окончания учебного подразделения судьба «подбросила» ему сержанта Лосева. Да и лейтенант Воронцов спервоначала не очень жаловал Женьку, правда позднее в нем что-то такое переменилось. И надо полагать, к лучшему.

Почему лейтенант послал именно его на разведку?

Интересно получается: на известной реке неизвестная рыба, подохшая по неизвестной причине, плывет в неизвестном направлении. Дело с тремя неизвестными — с тремя, так сказать, иксами, — которое поручают расследовать известному военному детективу Евгению Балабину (воинское звание можно опустить). И при всем при этом поручают неизвестно почему. Сплошной мрак и туман, голову можно сломать.

Итак, начинать надо с последнего икса, с конца логической ниточки — так, по крайней мере, делают все знаменитые сыщики.

Кто такой Евгений Балабин как субъект расследования? Молод (это достоинство ли?), предприимчив, инициативен, общителен, хорошо развит физически (ежедневно тренируется с гирями, очень тяжелыми гирями), обладает необходимыми волевыми качествами, пытлив, любознателен и, пожалуй, находчив (не пожалуй, а просто находчив).

Да… Всего этого с лихвой хватит, чтобы аргументировать лейтенантский выбор. Тогда почему же у знаменитого сыщика далеко не приподнятое настроение, а если говорить точнее, в наличии чувство обиды, которое возникает как законный ответ на несправедливость? В данном случае — командирскую.

Может быть, знаменитого сыщика поставили на тропу испытаний просто за профессиональной ненадобностью? Ведь он — да --">