Александр Дюма - Одиссея 1860 года

Одиссея 1860 года

I В ПОИСКАХ ШХУНЫ

Марсель, 1 мая 1860 года.

Когда я вернулся с Кавказа, несколько моих друзей объединились, чтобы устроить мне обед в ресторане на площади Мадлен, и за десертом Мери сымпровизировал посвященную мне поэму такого содержания:

Моим сотрапезникам

Хочу поведать вам, на что способен человек,

Но заявить не смею, будто он, как венценосный грек,

Зовется Александр Великий: средь друзей

К концу обеда не надобно таких затей.

Я имени его не назову, но все ж,

Кому-то если невтерпеж,

Пусть подойдет к окну —

На ухо я секрет тотчас шепну.

Сказать он вправе, Горацию вослед:

«Я труд свой завершил и на земле оставил след;

Мой памятник воздвигнут, заслужен мой покой.

В сем праздном мире неустанно я водил рукой

Неутомимое перо, его определяя ход,

И так все времена, что составляют год,

С тех пор как на гробнице, где герой затих,

Начертан был мой робкий юношеский стих».^[1]

Мы от себя добавим: «Его волшебное перо

Дарило миру радость, стойкость и добро;

В театре он изведал тысячу дорог,

На сцену вывел древних, восстановив их слог,

И одарил своей энергией и поэтичностью страстей

Как порожденья вымысла, так и героев прошлых дней.

Сюжеты черпая из многокрасочной истории веков,

Рождает смех и слезы он у искушенных знатоков;

Обычаи и нравы столетий всех познав сполна,

Изобразил, как прежде древность, наши времена

И, дабы нас развлечь, миры творил своей рукой,

Наполнив пьесы и романы бесчисленной толпой.

Когда пред нами день и ночь у горна бдит

Поэт людских страстей, безленостный Алкид,

Маститый романист, рассказчик-хризостом,

Бумагу испещряя творческим пером,

Мы говорим: «Покой не за горами, и атлет

Досуг познает, труд завершив десятков лет!»

Пора! Уже его друзья, сойдясь в кружок,

Ему готовят неги ложе и лавровый венок.

За дверью говорили тихо, чтоб громкий звук

Его не потревожил сна, как вдруг

Письмо приносят… из неведомых краев,

Куда доносится истоков Ганги рев.

Титан труда, любитель неизведанных путей,

Тотчас взобрался на утес, где умер Прометей,

И пристрелил играючи стервятников-орлов,

Отмстив за казнь поэта-предка из числа богов.

Он на Кавказе был! Когда ж спускалась тьма,

Ему досуг давая, в подставку для письма

Он камень голый превращал и, перо держа в руке,

С грядущим днем всегда накоротке,

Переводил поэмы, писал рассказы и слагал стихи,

Все приправляя остроумьем тонким, как духи,

Творил героев обещанных газетам повестей,

А дабы отдохнуть, не обделял вестями и друзей.

Затем обильный край он посетил,

Где междуземье Каспий в море обратил,

Персидские сады, где можно зрить еще среди руин

Цветы и птиц, чью речь воспел поэт ад-Дин,

И берега, куда Эвксин с волной несет хаос,

Откуда в Рим привез Лукулл черешню, абрикос,

Где Митридат Великий замыслил путь торить,

Чтоб римскому народу жестоко отомстить.

Дыханья не теряя, он мчался так бегом,

Из города в пустыню, из дола в дол одним рывком,

Ночуя в караван-сарае иль в юрте кочевой,

Овеян славой, но без работы сам не свой,

В тени укрыт иль солнцем яростным палим,

За томом том дарил читателям своим

И молодел, на горизонте видя, словно сон,

Волшебную страну, где молодость обрел Эсон.

Раз так, не думайте, что этому безмерному труду

Предвидится конец: давно его счастливую звезду

Открыл всем «Генрих III»! Едва вернувшись к нам,

Он вновь готов --">