Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский - Судьба

Николай Якутский

СУДЬБА

Книга первая ТЕМНАЯ НОЧЬ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

I

Листва деревьев и трава стали рыжими, словно хвост лесного коршуна. По небу плывут тяжелые серые облака, затеняя солнце. Днем и ночью с воем дует шальной обжигающий ветер. Болота замерзли. Края воды в озере затянулись тонким звенящим ледком. Выпал снег.

Человек, вошедший в жилище, протягивает к очагу озябшие руки:

— Ну и мороз! Ну и ветер!..

А богачи радуются. Езжай куда хочешь! После тучных пастбищ рысакам не стоится в конюшне: они бьют копытами, ржут, рвутся на свободу. Коней только недавно объездили батраки.

Снег все прибывает, сугробится. Реки покрылись толстым льдом. Открылись зимние дороги, на них стало людно, оживленно.

Наступила пора купли-продажи — золотые для имущих людей дни. А что продаст бедняк, все лето работавший на богача и на зиму оставшийся голодным?

Зима свирепела все больше и больше. На свинцовом, словно скованном морозом, небе тускло блестело солнце. Оно походило на серебряную бляху, украшающую высокие меховые женские шапки — дьабакы^[1]. Едва показавшись, солнце тут же закатывалось за чахлый лес.

В один из таких дней на дороге показалось двое саней. Вороные исправные лошади устало плелись, мотая убеленными инеем головами.

В это время Майя, единственная дочь головы Харатаева, первого богача в Средневилюйском улусе, беззаботно смеялась вместе с девушками-батрачками в юрте, звонко пела и даже не подозревала, что лежавшие в санях мужчины едут по ее душу.

Нынешней осенью Майе исполнилось двадцать два года. Ее движения стали плавными, стан — высоким, тонким, как озерный ситник, пышная коса — почти до пят. Черными круглыми глазами Майя походила на свою мать Ульяну, румянолицую красавицу с большими сильными руками.

Путники въехали в просторный двор. Изнуренные лошади, выдыхая клубы густого пара, остановились как вкопанные. Видно, много верст пробежали они по твердому насту дороги.

Молодые батрачки, толкаясь у окон, рассматривали гостей:

— Сани-то у них крашеные…

— И дуги в серебряном уборе!..

— В достатке живут, рысьей полстью укрываются.

— Да он стар! — разочарованно воскликнула Майя и засмеялась.

— Давно женат и, наверно, детей куча… — подхватили девушки.

Старик привязал лошадей, тяжело переваливаясь, подошел к задним саням и резким движением сдернул с них волчью полсть. Над санями сперва показалась шапка из лапок чернобурки, а затем и ее обладатель — худощавый человек, одетый в черную шубу. Он ловко соскочил на снег и стал разминать затекшие ноги.

Приезжие держались важно, с достоинством. Старик не спеша направился к новому большому, крытому гонтом, дому головы Харатаева. За стариком, стараясь попадать в его следы, шел молодой человек.

— Второй молод… Наверно, его сын, — сказала невысокая щуплая батрачка с болезненным лицом…

«Неужели опять сваты?» — подумала Майя. Она вопросительно посмотрела на батрачек и покраснела.

Юрта^[2] наполнялась густыми сумерками. Девушки высыпали во двор и стали загонять на ночь скот в хотон^[3]. А Майя продолжала сидеть у окна, думая о чем-то своем. Она не торопилась домой.

Майя родилась после того, как супруги Харатаевы похоронили восьмерых детей. Родители опасались, что и этот ребенок скоро помрет, и до трехмесячного возраста не крестили.

Со дня крещения имя девочки в доме Харатаева не сходило с уст всех домочадцев. Неуемная родительская боль утрат, любовь и новые тревоги — все сосредоточилось на Майе.

Незаметно пролетали годы. Майя, не знавшая ни в чем отказа, росла молчаливой, замкнутой девочкой. Единственной отрадой для нее была просторная запущенная юрта, в которой жили батрачки отца. Первое время --">