Юрий Маркович Нагибин - Эхо

раздавливал им головки и накалы­
вал булавками?
— Вовсе нет, я усыплял их эфиром.
— Все равно гадость... Терпеть не могу, когда убивают.
— А знаешь, что я еще собирал? — сказал я, подумав.— Ве­
лосипеды разных марок.
— Ну да!
— Честное слово! Я бегал по улицам и спрашивал у всех ве­
лосипедистов: «Дядя, у вас какая фирма?» Он говорил: «Дуке»,
или там «Латвелла», или «Оппель». Так я собрал все марки, вот
только «Эндфильда модели Ройаль» у меня не было...— Я гово­
рил быстро, боясь, что девчонка прервет меня какой-нибудь на­
смешкой, но она смотрела серьезно, заинтересованно и даже пе­
рестала сеять песок из кулака.— Я каждый день бегал на Лу­
бянскую площадь, раз чуть под трамвай не угодил, а все-таки
нашел «Эндфильд Ройаль». Знаешь, у него марка лиловая с
большим латинским «Р»...
4

— А ты ничего...— сказала девчонка и засмеялась своим
большим ртом.— Я тебе скажу по секрету, я тоже собираю...
— Что?
— Эхо... У меня уже много собрано. Есть эхо звонкое, как
стекло, есть, как медная труба, есть трехголосое, а есть горохом
сыплется, еще есть...
— Ладно врать-то! — сердито перебил я.
Зеленые, кошачьи глаза так и впились в меня.
— Хочешь, покажу?
— Ну, хочу...
— Только тебе, больше никому. А тебя пустят? Придется на
Большое седло лезть.
— Пустят!
— Так завтра с утра и пойдем. Ты где живешь?
— На Приморской, у болгар.
— А мы у Тараканихи.
— Значит, я твою маму видел! Такая высокая, с черными
волосами?
— Ага. Только я свою маму совсем не вижу.
— Почему?
— Мама танцевать любит...— Девчонка тряхнула уже просох­
шими, какими-то сивыми волосами.— Давай купнемся напо­
следок!
Она вскочила, вся облепленная песком, и побежала к морю,
сверкая розовыми, узкими пятками.
...Утро было солнечное, безветренное, но не жаркое. Море
после шторма все еще дышало холодом и не давало солнцу
накалить воздух. Когда же на солнце наплывало папиросным
дымком тощее облачко, снимая с гравия дорожек, белых стен
и черепичных крыш слепящий южный блеск,— простор угрю­
мел, как перед долгой непогодью, а холодный ток с моря разом
усиливался.
Тропинка, ведущая на Большое седло, вначале петляла сре­
ди невысоких холмов, затем прямо и сильно тянула вверх,
сквозь густой, пахучий ореховый лес. Ее прорезал неглубокий,
усеянный камнями желоб, русло одного из тех бурных ручьев,
что низвергаются с гор после дождя, рокоча и звеня на всю
округу, но иссякают быстрее, чем высохнут дождевые капли
на листьях орешника.
Мы отмахали уже немалую часть пути, когда я решил узнать
имя моей приятельницы.
— Эй! — крикнул я желто-синим трусикам, бабочкой мель­
кавшим в орешнике.— А как тебя зовут?
Девчонка остановилась, я поравнялся с ней. Ореховая за­
росль тут редела, расступалась, открывая вид на бухту и наш

5

поселок — жалкую горстку домишек. Огромное, серьезное мо­
ре простиралось до горизонта водой, а за ним — туманными,
мутно-синими полосами, наложенными в небе одна над дру­
гой. А в бухте оно притворялось кротким и маленьким, играя,
протягивало вдоль кромки берега белую нитку, скусывало ее
и вновь протягивало...
— Не знаю даже, как тебе сказать,— задумчиво проговорила
девчонка.— Имя у меня дурацкое — Викторина, а все зовут
Витькой.
— Можно Викой звать.
— Тьфу, гадость! — Она знакомо обнажила острые клычки.
— Почему? Вика — это дикий горошек.
— Его еще мышиным зовут. Терпеть не могу мышей!
— Ну, Витька так Витька, а меня — Сережа. Нам еще да­
леко?
— Выдохся? Вот лесника пройдем, а там уже и Большое
седло видно...
Но мы еще долго петляли терпко-медвянодушным орешни­
ком. Наконец тропинка раздалась в каменистую дорогу, бело
сверкающую тонким, как сахарная пудра, песком, и вывела нас
на широкий, пологий уступ. Тут, в гуще абрикосовых деревь­
ев, ютилась сложенная из ракушника сторожка лесничего.
Едва мы подступили к уютному домику, как тишина взо­
рвалась бешеным лаем. Гремя цепями, навешенными на длин­
ную проволоку, на нас вынеслись два огромных, лохматых,
грязно-белых пса, взвились в воздух, но, удушенные ошейни­
ками, выкатили розовые языки, захрипели и шмякнулись на
землю...
— Не бойся, они не достанут! — спокойно сказала Витька.
Я устал и злился на Витьку. Она знай себе вышагивала
своими тонкими, прямыми, как палки, ногами с чуть скошен­
ными вовнутрь коленками. Но впереди вдруг просветлело, я
увидел --">