Вениамин Александрович Каверин - Собрание сочинений в 8-ми томах. Том 5

Алло! Товарищ
Власенкова, возьмите трубку.
— Дежурный по Наркомздраву слушает.
— Дайте Малышева... Михаил Алексеевич, это вы? Го­
ворит Власенкова.
— Слушаю вас, Татьяна Петровна.
— Докладываю: работа полностью закончена. Предпо­
ложения не подтвердились. Прошу разрешения вылететь
в Москву.
— Нет, Татьяна Петровна. Вылетайте в Ташкент.
— В Ташкент?
— Да. На месте получите спецзадание.
Пауза.
— Одна или с группой?
— Кто с вами?
— Мерзляков и два лаборанта.
— Мерзлякова оставьте для дальнейшего наблюдения.
— Михаил Алексеевич, а вы не думаете, что в Мо­
скве я...
— Поменьше вопросов, Татьяна Петровна. Институт
эвакуирован в тыл.
Снова пауза.
— Андрея Дмитриевича видел на днях. Вернулся с
фронта и опять уехал. Справлялся о вас. Сообщил ему, что
вы живы-здоровы.
— Я-то что! Вы как?
— В порядке. Тороплюсь. Желаю счастья, Татьяна
Петровна.
— Желаю счастья.
...Мы выходим на улицу, и Виктор раскрывает надо
мной огромный, рыжий, старомодный зонт.
Дождь усиливается. Словно, в бешеной битве, кружат­
ся, сталкиваются, сливаются капли. Барабанят по крышам.
Бегут по ночной пустынной улице спящего пограничного
городка.
— Стало быть, я здесь остаюсь? Ну что же! И здесь
найдется работа. Татьяна Петровна, как вы думаете, а что,
9

если иа пробу залить фагом колодцы? Ведь, собственно го­
воря... Да вы, никак, плачете, Татьяна Петровна?
— Что вы, Витя! Это дождь. Когда же наконец кон­
чится этот надоедливый дождь? Зайдем к начальнику погранотряда, Витя. Нужно справиться, когда идет самолет
на Ташкент.
Почему с такой остротой запомнилась мне эта ночь в
Термезе? Потому ли, что еще непривычными были горькие
впечатления войны? Или потому, что я томилась сознани­
ем оторванности, заброшенности в этом чистеньком, уто­
нувшем в садах городке? Не знаю. Вскоре я поняла, что
это — ложное чувство. Но тогда мне казалось, что все, чем
мы занимаемся в нескольких тысячах километров от фрон­
та, не имеет и не может иметь ни малейшего отношения к
тяжкому испытанию войны.
...Я получила письмо из Лопахина: Агния Петровна
сняла комнату на Малой Михайловской, недалеко от того
дома, в котором когда-то жили мы с мамой. Знакомых она
не нашла, кроме какого-то Дедюлина, который в те годы,
когда Агния Петровна заведовала Домом культуры, рабо­
тал в этом доме монтером. Но зато она случайно на улице
встретилась с Агашей — той самой толстой, доброй, пуг­
ливой Агашей, которая еще до революции служила у
Львовых. И Агаша, по старой памяти, взялась помогать
бабушке по хозяйству. Я радостно вздохнула, прочтя эти
строки: на Агашу, со всеми ее причудами, запомнившими­
ся с детства, все же можно было положиться. Впрочем, и
бабушка, судя по этому письму, была настроена бодро;
Я боялась, что она растеряется,—нет! Фразы были корот­
кие, почерк решительный, твердый, и по всему было видно,
что Агния Петровна снова почувствовала себя прежней
энергичной, деятельной, вырастившей двух сыновей хо­
зяйкой «Депо проката роялей и пианино».
Андрей вернулся с фронта и с августа жил в Москве,
один, в новой квартире в Серебряном переулке, которую
мы получили перед самой войной. «Мы обменялись про­
фессиями,— писал он,— ты стала, как сказал Маяковский,
«певцом воды кипяченой и ярым врагом воды сырой», а я
засел в лабораторию и занимаюсь известной тебе вакци­
ной. Пока ничего не получается или почти ничего, причем
дед утверждает, что на это «почти» он наткнулся еще в
конце прошлого века. Я спросил: почему же в таком слу­
чае он бросил работу, и он ответил, что занялся другой,
«менее безнадежной». Каков, а?»
10

Дед — это был Никольский, который, несмотря на все
настояния родных и друзей, отказался уехать из Москвы,
а вакцина, над которой работал Андрей, была вакциной
против сыпного тифа. Что касается выражения «засел в
лабораторию», то нетрудно было догадаться, что Андрей
принимает желаемое за совершившееся, потому что он был
назначен директором большого производственного инсти­
тута и в своей лаборатории мог бывать, увы, не больше
двух-трех раз в неделю.
О том, каждый ли день он обедает, он не писал, а ко­
гда я наконец рассердилась, ответил, что на работе так хо­
рошо, тепло и уютно, что он подчас предпочитает ночевать
в институте, тем более что непривычно большая квартира
без меня и Павлика представляется ему --">