Аврам Дэвидсон - Королевские регалии Иерусалима или Красноречивая Голова

не найдутся, то его Короны, я имею в виду его настоящие короны, находятся под угрозой.

Эстерхази, чья преданность Особе Императорского Величества основывалась на укоренившемся предпочтении Короля Чурбана Королю (или Президенту, или Товарищу) Плахе, вздрогнул, покачал головой.

— Это не очень-то разумно, — заметил он.

— Если тебе восемьдесят один год и ты Император, — указал граф Кристи, — ты и не должен быть особенно разумным. Говорю тебе, Старик действительно в смятении! Не проводит смотры Придворного Эскадрона. Не читает Бюджет. Не подписывает Назначения или Декреты. Не слушает игру Мадам на клавесине…”

— О! О! — Если Игнац Луи дважды в день не слушал клавесинные концерты Мадам де Мулифр, чьё положение, как maitresse en titre^[8], уже много лет было, по-видимому, просто номинальным, ибо оно по большей части опиралось на воспоминания о прошлом и на клавесинные концерты два раза на дню — тогда, тогда, дела действительно были очень плохи.

— Плачет, молится, бушует, топает, — подвёл итог граф Кристи. — Напоминает каждому, что это всё ещё часть Императорской Привилегии — содрать кожу со слуг, вплоть до Министров… Вот. И, кстати об этом. Премьер…

— Премьер-министр приказал усилить стражу вокруг турецкой дипломатической миссии, да. Что ещё?

— Тётушка Тилли просила меня упомянуть, что она тоже очень взволнована.

Грандграфиня Матильда была женой Наследника. А где же Наследник? — Где же он находится? Если не истребляет шотландских куропаток, оленей и боровов, то он на maneouvres. Прямо сейчас — к счастью! — он на maneouvres, настолько далеко, как только возможно, в Маленькой Византии, без почт, без телеграфов, а гелиографы ограничиваются лишь военными вопросами.

Маленькая Византия была, на самом деле, лишь одним ядрышком ореха. Номинально, Маленькая Византия всё ещё считалась пашалыком^[9], хотя Триединая Монархия управляла ей сорок два года. В течение всего этого срока ожидалась её возможная аннексия Тройной Короной. И теперь, хотя и sub rosa^[10], заключительные переговоры с Высокой Портой шли полным ходом. Высокую Порту не очень беспокоило всё это. Византийские подпольные националисты беспокоили гораздо больше. Переговоры проходили весьма деликатно. Антитурецкие восстания были нежелательны. Или — и это было другим ядрышком ореха — они были нежелательны теперь. Разумеется, в орехе было много ядрышек. Темперамент Наследника, всегда в основном контролируемый дома, в окружении этикета, имел склонность становиться всё менее и менее контролируемым по мере удаления от дома.

Такое развитие событий было очень возможно и очень нежелательно. Дело обстояло так: во-первых, антитурецкие бунты в Белле… или, если на то пошло, в Трансбалкании, где меньшинство в несколько тысяч турок всё ещё проводило свои дни в дрёме над кальяном и чётками. Последствие таких бунтов: Реакция, любая Реакция, со стороны Турции. Последствие этого и, предполагая, что Наследник узнает (а узнать он должен, рано или поздно) — опрометчивые поступки со стороны Наследника. Последствие этого: удар, сердечный приступ или любое из других несчастий, подстерегающих старого человека в восемьдесят один год. И, последствие этого…

У Наследника было много привлекательных качеств. Все любили Наследника. Все желали ему долгих лет жизни… Как Наследнику.

Эстерхази медленно произнёс: — На самом деле, Кристи, я сейчас работаю над этим. Но мне необходимо время. И мне необходима помощь.

Граф Эстерхази-Эстерхази сказал: — Я ничего не могу поделать с треклятым временем. Но насчёт помощи, вот… — он выудил нечто из своей Сумы Шталмейстера. — Старикан приказал дать тебе… это.

— Иисусе Христе!

«Это» оказалось кусочком пергамента, заклеймённого сверху Тройной Короной. В середине, от руки (и доктор Эстерхази хорошо знал, Чьей) было небрежно написано одно слово: СОДЕЙСТВОВАТЬ. Под СОДЕЙСТВОВАТЬ, та же Рука начертала инициалы:

IL

IR

И, внизу (более-менее), на воске, Имперская Печать. И в каждом углу было ещё по инициалу, вместе образовывающих INRI.

— Я никогда прежде даже в руках не держал такого!

Граф ответил, несколько уныло: — Да и никто из ныне живущих навряд ли… Ещё стаканчик того американского вина — Сент-Мартин, так ты сказал? — и мне надо идти…

Разум престарелого Короля-Императора, от переживаний и скорби, видимо (по крайней мере, в этом вопросе) возвратился на шестьдесят пять лет назад, когда --">