Аврам Дэвидсон - Церковь Святого Сатаны и Всех Демонов

Терпимости есть свои пределы и, в конце концов, мы же не потомки мышей или овец, расскажи я вам историю-другую о том благочестивом человеке, князе Владимире Колосажателе, ррррррр!

Но к тому времени они вымыли руки и епископу подошло время читать молитву.

Бюро Королевской и Имперской Почты и Посылок (Отдел Семафоров и Телеграфов) было закрыто на ночь, но открылось из любезности к Факультетам Юриспруденции, Литературы и Медицины; плюс небольшое вознаграждение.

— Вы не возражаете против использования американского стандартного торгового кода? — спросил Эстерхази.

— Доктор, — отвечал Королевский и Имперский Телеграфист, усаживаясь к аппарату, — за такую сумму вы, пожалуй, можете переслать полное собрание "Сказаний о Святых" на глаголицком.

Но Эстерхази сказал, что лучше отправит подготовленное краткое сообщение. В этот момент разразилось громыханием входящее сообщение.

— «Самое важное» — перевёл клерк и, просияв, предположил, что это результаты футбольного турнира, прошедшего тем днём в Белле: но нет.

— «Болгария вторглась в Турцию» — догадался Эстерхази.

— «Самое важное»! — саркастически пожал плечами телеграфист и, откашлявшись, начал отстукивать исходящее сообщение.

Той ночью конгрегация запрещённого вероисповедания в Татарском Городке возросла на несколько дюжин. — Возлюбленные братия, — приступает диакон, — благая весть начала распространяться. Наш долг — помочь её распространению. И, как и всегда, наш долг — принять мученичество и я столь же уверен, что притеснение неизбежно, как — на этот раз — что оно пройдёт. Ибо разве истина, сказанная местными жителями: «Наш долг перед барскими управителями — по самые брови потеть», не верна так же, как и всегда? Кто-нибудь из нас действительно владеет полями, которые возделывает, лавками, где горбатится? Навряд ли. Если монахи, епископы и архимандриты не признают состояние нашего прозябания, то некоторые дворяне — да. Это в их злобных интересах — бросать вызов Всевышнему Святому Сатане и ополчаться на его святых, но…

Его голос стихает на передышку, а в следующую секунду этот голос, словно отражаясь ото всех, возносится и падает до низкого О, которое тянется само по себе.

Слева от него, в верхнем углу комнаты, там, где до этого момента были лишь темнота и полумрак — появляется голова и лицо. Внешностью это походит на один из портретов в Королевском Имперском Художественном музее в Белле, под названием „Боярин Богданович, После Долгого Сопротивления Влоху, Ведомый К Посажению На Кол На Стене Его Замка“ — такое же впечатление павшего величия и непокорного благородства — но это более, чем вдвое превышает размер обычной человеческой головы или лица; кровавые слёзы сбегают из пылающих жёлтых глаз и беззвучно падают во тьму. Конгрегация в едином порыве преклоняет колени; губы размыкаются и начинают говорить.

— Дети Света, ложно именуемого Тьмою — говорит голова, звучным и отдающимся эхом голосом, — путь, который предназначен вам, не этот путь. Не… не… этот… этот… путь… путь…

Диакон нарушает сверхъестественную тишину. — О Благой Святой Сатана, — умоляюще вопрошает он, — каков же этот путь?

Губы корчатся, будто от муки, золотые пылающие глаза закатываются; наконец голос произносит: — Я пришлю вам посланца и символ будет стихом прошлого священного писания о земле, простёртой, будто крыла…^[12]

И, пока последние слова ещё стучат в ушах, видение и личина начинают блекнуть и снова шум конгрегации вздымается и падает, и сам собой продолжается низким звуком О.

Главная Центральная Платформа железнодорожной станции в Авар-Истре, столице Паннонии, редко бывала непереполненной. Сюда и отсюда прибывали и отбывали основные экспрессы в и из Беллы, практически на последнюю их остановку до Константинополя, многие светские путешественники спускались размять ноги во время получасовой стоянки, пройтись туда-сюда и купить знаменитые розы и знаменитые конфеты Co-Столицы (как зачастую называют Авар-Истр и, реже, Беллу). Здесь пересаживаются со всех железнодорожных веток, соединяющих второй город Триединой Монархии со всеми местами востока и юга (включая Аполлоград). Здесь можно увидеть Яноша, когда-то известного цыганского танцора — то есть, всё ещё известного, но больше не танцора, после утраты двух пальцев на ноге в результате укуса, совершённого ревнивой любовницей во время ссоры --">