Владимир Булат - Наше светлое средневековье

позволительно будет назвать манеру пожилого человека выглядеть спортивным юношей, хотя из воротника выглядывает дряблая кожа шеи, а половина зубов покинула своего владельца. Пастор даже поймал себя на мысли, что будь он сам педерастом, никогда бы не сошелся с такой развалиной. В его мозгу складывались цепочки аргументов и контраргументов, надлежащим образом подкрепленные цитатами из Ветхого и Нового Завета, а сердце билось решительно: именно его Господь избрал для отпора лжецу.

- Сам Господь положил мне на сердце сказать вам, дорогие братья.., доносилось до него с амвона,-вдумчивое чтение Священного Писания убеждает нас... евангелист недвусмысленно указывает нам на это...

Вилли Мефферсон на минуту отвлекся и обнаружил, что случайно прихватил с собой большой бадахшанский кинжал - он купил его давным-давно за большие деньги у грека-купца и, хотя никогда не интересовался коллекционным оружием, очень берег. Но возвысивший голос проповедник вновь привлек его внимание:

- Существует мнение, что Священное Писание отрицает и осуждает мужеложество. Судите сами, так ли это. Во-первых, в Книге Бытия, равно как и в других книгах Ветхого и Нового Завета, неоднократно упоминается оборот "Некто родил некого", это означает, что мужчины в библейские времена имели способность к деторождению, а стало быть, было и зачатие одним мужчиной другого. А во-вторых, в Евангелиях мы неоднократно встречаем указания на близкие телесные отношения Иисуса Христа и Апостолов. Например, после омовения ног у учеников в Евангелии от Иоанна "один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса", Иоанна 13-23.

Этого Вилли Мефферсон уже не мог слышать, он кинулся к кощунственному проповеднику и сильно ударил его кинжалом в грудь. Бадахшанский клинок глубоко вошел в дряблую плоть Джона Элтона, а на лице его убийцы появилось торжествующее выражение.

Дядюшка Луи поутру приехал в Париж из недалекой деревни, продал на рынке у ворот Бастилии трех поросят, получил выгодный барыш (продукты опять дорожали), заплатил пошлину стражнику и пошел побродить по столице Королевства Французского, людей посмотреть, себя показать, одним словом, из любопытства. Односельчане недолюбливали Луи, он работал у многих хозяев, но ни с кем не ужился - любил передразнивать всех подряд, да и драчливостью превосходил многих. Последний его хозяин - содержатель харчевни, давши пинок под зад, напутствовал плюгавого работника убийственной фразой:

- Фигляром тебе быть, Луи-кривляка!

Низенький, почти карлик, лысый дядюшка Луи имел хорошенькую жену типичную француженку с каштановыми, слегка вьющимися волосами, выше его ростом, как и он происходившую из древнего, но обедневшего рода.

Он посмотрел на канатных плясунов, отмахнулся от назойливого нищего клошара, как их называют в Париже - скупость дядюшки Луи превосходила даже его прославленное кривлячество, и пошел к реке - там должны были состояться состязания лодочников - об этом кричали пробегавшие мимо мальчишки. В подворотне дядюшка Луи приметил хорошенькую женщину, которая оправляла платье - он был очень не дурак до женского пола, хотя, когда дело доходило до уплаты, его пес умирал. Он и не подозревал, что от самого рынка за ним следят вербовщики, и поэтому для него было в высшей степени неожиданно, когда слева и справа его схватили две пары сильных рук, а еще одна рука в стальной перчатке оглушила сзади. Все произошло так стремительно, что дядюшка Луи не успел даже вскрикнуть, а когда сознание вернулось к нему, его уже тащили к Тамплю, близ которого ныне располагаются "печи" - там вербовщики перепродают схваченных людей армейским офицерам - невеселое, скажу вам, местечко.

Парижане недолюбливают власти, будь то сборщики податей или вербовщики. Никто так не высмеивает своего мэра, как парижане - да что мэр! - до самого короля доходят ядреные анекдоты о нем, сочиненные на парижских мостовых (однажды король Карл XII даже поймал такого сочинителя, но тот так развеселил "большого носа", что Карл наградил его по-королевски). Вот и сейчас несколько сердобольных кумушек пронзительно закричали: "Вербовщики!", а обыватели в зависимости от того, есть ли у них шансы угодить на королевскую службу или нет, хлынули в стороны или наоборот туда, куда трое дюжих стражников уводили несчастного. Сразу нашелся языкастый грамотей, который оправил свою фиолетовую мантию законоведа и осведомился у командира патруля:

- А --">