Александр Фомич Вельтман - Предки Калимероса. Александр Филиппович Македонский

Александр Вельтман ПРЕДКИ КАЛИМЕРОСА Александр Филиппович Македонский Фантастический роман

И СНОВА В ПУТЬ

IV ч. Странника

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава I

Хоть вы златницами меня обсыпьте и обвеете,

Как Идолу молитесь мне,

Но с тем, чтоб я сидел на месте,

И видел Божий мир лишь в книгах да во сне…

Не соглашусь!

Но если человек самой Судьбою скован,

И счастье не везёт, душа его на дне,

И он — как говорят по-польски — замурован,

Но видит Божий мир и в книгах и во сне…

Что ж делать!

Таким образом пробирался я однажды из древней Истории на свет Божий. Вправо от меня носились Мифы, как инфузории в капле воды: влево, по горам, тянулся Гуристан Азов, Финикиан Скифов, Цельтов, Киммериан Хазар, Печенегов….

Посматривая на обе стороны, я подгонял своего Гиппогрифа, рассуждая о Гиппоподах, Гиппомолгах, Гиппокентаврах, Гиппокрене, и обо всех Греческих плюс и Готских Норра.

Гиппогриф мой взвевал пыль на пути преданий; не останавливаясь проехал я Хиера-Залу^[1] Белистана^[2]; взглянул на бюст Александра Великого… необыкновенное сходство с Наполеоном!

В Тире осмотрел, укрепления и огнестрельные орудия, которыми Тор поражал врагов своих; но в Сифтуне^[3] где был женский храм… я невольно остановился. Там Дэма — Сифия считалась мудрейшею любимицею богов; красота её и прорицания влекли туда народ со всех сторон. Продравшись сквозь толпу к престолу Гульпиги^[4] Астаргидии, т. е. божества любви, я положил на блюдо золотую монету. Блотада, заметив большое приношение, спросила меня: не угодно ли вопросить, о чем-нибудь Сифию?

— Что мне делать — произнёс я по-русски.

Тоненький голосок раздался:

Hver’s du leitar?

Hvat villtu vita?

Я не понял этих слов; но понимал, что они были произнесены вопросительным тоном; к счастию, старая Блотгидия заметив, вероятно, что я иноземец, повторила мне слова Сифии по-русски:

Кто ты вопрошающий?

Что хочешь ты знать?

— Я философ и поэт, — отвечал я, — хочу знать, что мне делать.

— Fiol-sifr ok Skaldr! — повторила вслух Блотгидия…. — Что ж тут спрашивать, — продолжала она, — Для чего беспокоить премудрость, разумеется: писать.

— О, я пишу из доброй воли,

Писать легко, читать легко-ли?

— Ты хочешь, чтоб тебя читали? это дело другое — молись, повторяй за мной:

Augna himins,

Augna hamans,

Gulna ok Gloa!

Gefr mer mannvitt

Ok brag Skaldum!

И она перевела мне, покуда Сифия сбиралась отвечать; вот что значила молитва:

Око небесное,

Око любви,

Златая, всесветлая!

Подай мне всезнание

И песнь благозвучную.

Едва я кончил мою мольбу, вдруг занавес исчез…

Я увидел лик пифии… Под белой, пеленой; молча, сладостно она взглянула на меня….

И, снова занавес — и нет Пифии!

Читали ль вы ответ пророчицы в газах?

Все нервы в вас, как струны загрохочут,

Когда светильники любви, не в небесах,

А на земле блаженство вам пророчут!

О, звездный свет от голубых очей!

О, кудри, свитые из утренних лучей!

И бурею любви колеблемое лоно,

И эти лебеди Меандра — рамена!..

Тс! Пифия нисходит уже с трона,

В объятья… да!., в объятья сна!

Мне стало грустно… — Нет! — думал я, — Пифия не могла смотреть на меня; у нее на очах повязка; она не могла видеть вопрошающих; для нее все должны быть равны… да! для четырнадцатилетней девушки-пророчицы эта предосторожность необходима.

Глава II

Но я влюблен, влюблён я страстно;

А страсть есть тоже, что и власть:

Ей все возможно, все подвластно,

Страсть может Пифию украсть.

Я этак и сделал. — Ошибаются Историки, которые похищение юной Пифии приписывают Фессалийцу Ификрату. Последние звуки --">