Генрих Саулович Альтов , Вячеслав Петрович Фелицын - Тайна тройного удара

генерал Славинский вызывал сотрудников в кабинет Веденеева и подолгу беседовал с каждым. В конце дня Строев позвонил Славинскому. Генерал ответил коротко: «Всё в порядке. Ждите». «Всё в порядке» – это значило, что все сотрудники, приглашенные Славинским в кабинет Веденеева, спокойно сидели у работающего приемника, ничем не обнаруживая растерянности или волнения. «Ждите» означало, что утром, по договоренности с генералом, Строев будет приглашен вместе с Самарцевым в кабинет Веденеева. Всё было решено заранее: где сядет Строев, где усадить Самарцева, когда включить приемник. И всё-таки ожидание было томительным...

Строев занялся расчетами. Ему хотелось до конца разгадать тайну инфразвукового генератора, понять, каким образом достигается такая высокая мощность излучения. Дело в том, что звуковые генераторы дают обычно тем большую мощность, чем выше тон излучения, то есть чем больше частота звуковых колебаний. Каким же образом генератор Самарцева (Строев уже не сомневался, что генератор вмонтирован Самарцевым) дает столь мощные колебания низкой частоты?

Колонки цифр покрывали лист за листом. Строев вел расчет быстро и уверенно – пригодилось хорошее знание математики. В половине одиннадцатого, когда на столе лежало семь мелко исписанных листов бумаги, Строев встал, закурил и подошел к открытому окну. Вывод, к которому он пришел, был очень прост. Если сложить два звуковых колебания, постоянных по силе и немного отклоняющихся друг от друга по частоте, то получится одно колебание переменной интенсивности – оно будет то нарастать, то сходить на нет. Такое колебание называется в физике «биением». Частота биения равна разности частот складываемых колебаний. Например, если сложить колебания с частотами 5030 и 5000, то биение будет иметь частоту 30. Можно поступить иначе: сложить 10-15 колебаний, совсем немногим отличающихся друг от друга, например 5010, 5009, 5008, 5007. Частота биения и в этом случае будет равна разности крайних частот, но само биение изменится: оно превратится в ряд отдельных, очень коротких, но мощных импульсов. Именно так и должен был работать генератор Самарцева. В нем вырабатывалось несколько колебаний высокой частоты, которые складывались и давали мощные и неслышимые инфразвуковые импульсы...

Утром Строева и Самарцева вызвали к генералу. Когда они вошли в кабинет, Славинский что-то записывал в блокнот.

– Здравствуйте, товарищи. Прошу садиться, – он указал Самарцеву на кресло у радиоприемника, Строеву – на диван. – Я через несколько минут закончу.

– Товарищ генерал, разрешите включить пока приемник. Сейчас передают репортаж со стадиона «Динамо»: сборная СССР – сборная Франции.

– Пожалуйста, товарищ Строев, и погромче. Мне не помешает – я и сам старый болельщик.

Строев включил приемник, повернул регулятор настройки. Послышался голос диктора: «Идет четырнадцатая минута второго тайма: счет по-прежнему ноль-ноль...»

Откинувшись на спинку дивана, Строев незаметно наблюдал за Самарцевым. Тому было явно не по себе. Он побледнел, ерзал в кресле, несколько раз порывался встать и наконец обратился к генералу:

– Я выйду. Разрешите?..

Славинский и Строев переглянулись. Улыбаясь, генерал сказал Самарцеву:

– Да что вы, товарищ Самарцев, я сейчас заканчиваю.

Самарцев судорожно вцепился в подлокотники кресла...

«Мяч у Жака Арно, Жариков пытается его отнять, но Арно сильным ударом передает мяч шестому номеру, Клоду Ришару...»

Рванув воротник рубахи, Самарцев поднялся с кресла. Почти одновременно вскочил и Строев.

– Сесть, Самарцев!

Самарцев почти упал в кресло. С выражением дикого ужаса смотрел он на приемник, потом повернулся к генералу. Славинский вытащил из ящика стола папку.

– А ведь документы не сгорели, Самарцев. Узнаёте свою папку?

Несколько секунд Самарцев жадно глотал воздух, как будто его что-то душило. Потом сказал:

– Выключите приемник... скорее...

* * *

– Садитесь, Самарцев, – генерал кивком указал на стул у стены. Несколько минут в комнате царило молчание. Генерал внимательно рассматривал Самарцева. Строев поглядывал в окно. Стенографистка точила карандаш.

За полчаса Самарцев осунулся, лицо стало каким-то желтым, щека нервно вздрагивала. Генерал не начинал допроса. Опыт --">