Любен Дилов , Петр Кырджилов , Александр Карапанчев , Агоп Мелконян , Велко Милоев , Величка Настрадинова , Никола Кесаровски , Светослав Николов - Научная фантастика

полянах, о львах и обезьянах, которые с любопытством глядели на него, а потом кто-то вдруг подмял его под себя и больше он ничего не помнит, кроме того, что опять бесконечно долго летел в уже знакомом радужном туннеле. Посланий к правнукам в кармане надувного скафандра не оказалось. В ответ на настоятельные вопросы — давал ли он их кому-нибудь, лазил ли кто к нему в карман — он лишь слабо мотал головой на дряхлой шее. Его голова покачивалась в тяжком старческом недоумении до тех пор, пока он не умер.

Можно было не верить бреду насчет львов и обезьян, потому что встроенная в скафандр миниатюрная камера совсем ничего не запечатлела. Но ведь он прилетел! Наши трансляторы не могли его доставить обратно, значит, кто-то его вернул! Если в силу непредвиденных обстоятельств его полет пошел по замкнутому слегка деформированному пространственно-временному кругу протяженностью в сто лет, его старение можно было хоть как-то понять. Выглядел он, как стотридцатилетний старик на смертном одре. Однако Тюнин твердил, что полет был прерван, что бродил по лесу, через поляны, что видел солнце и животных, открывал шлем и дышал натуральным воздухом. В животных и лес мы не верили, но в минуты доказанно ясного сознания он уверял, что разграничивает оба полета и даже помнит, что думал и чувствовал при возвращении.

Подробностей он, к сожалению, рассказать не успел. Ни искусственное сердце, ни искусственное питание мозга не смогли предотвратить быстрый распад внезапно одряхлевшего организма.

Единичный опыт ничего не доказывает — это знают даже ученые. Нас, профессиональных испытателей, участь Тюнина потрясла, но не испугала. По крайней мере нас ждет смерть в собственном времени, среди друзей. За Тюниным по списку с самого начала шел я, но вместо меня послали Крейтона как самого молодого в группе. Надеялись, что если он вернется таким, как Тюнин, то поживет годик-другой или хотя бы месяц, а значит, и расскажет побольше. Еще полгода ковырялись в трансляторах, перенастраивали их, чтобы не получилось гипотетического круга в пространстве, а в это время усиленно омолаживали Крейтона всякими процедурами. Естественно, омолаживали и нас вместе с ним. В этом отношении медицина довольно далеко ушла вперед, и мы в самом деле начали походить на двадцатилетних мальчиков, но эти „мальчики“ уже не размахивали плакатами, провожая товарища в очередной полет.

Крейтон не вернулся. Ни на одиннадцатый день, ни на одиннадцатый месяц. Его не обнаружили ни на полигоне, ни на всем земном шаре, который был извещен, что при встрече со странным, никому не известным стариком, который, возможно, будет рассказывать о львах, обезьянах, допплеровом туннеле и жизни потомков, следует сообщить туда-то. Человечество тут же обнаружило множество странных стариков, жаждущих славы. У всех у них были припасены чудесные, совершенно свежие воспоминания о будущем, некоторые даже рассказывали, как сражалась со львами в допплеровых туннелях, но ни один из них не оказался Крейтоном. Может быть, эти самые любознательные львы будущего все-таки сожрали его?

Здесь наш отряд дрогнул. Мы перестали спорить о том, чья теперь очередь и у кого клетки моложе. Некоторые выразили пожелание отложить эксперимент, пока создавшееся положение не будет изъяснено теоретически. Я вызвался добровольцем.

Не хочу приписывать себе безмерную храбрость. Просто судьба потомственного космонавта и необщительный характер давно превратили меня в неприкаянного бобыля. Родители мои погибли молодыми, любимая жена сбежала на один из спутников Марса, не успев родить мне ребенка. Из близких родственников остались только дед и бабка, которым я звонил раз в год откуда придется — чтобы знали, что их внук жив и еще шляется по свету. После гибели блистательного Тюнина, которым я восхищался еще в школе астропилотов, после того, как не вернулся очаровательно легкомысленный Крейтон, которого я ввел в нашу профессию и полюбил как сына, одиночество мое стало вдвойне невыносимо. Вот почему мне ничего не стоило пожертвовать собой, чтобы дать ученым возможность провести еще один эксперимент до того, как они погрузятся в повторное теоретическое исследование своего эпохального открытия. Поскольку из двух хрононавтов один вернулся, а другой — нет, нужен был третий, чтобы внести по крайней мере статистическую ясность.

Трансляторы опять перенастроили приблизительно на ту же фокусировку, с --">