Полина Хаджибаева - Говядина

Но мальчик еще мог соображать, и понял, что это не металлический костюм, как они с Беляком думали, а одежда Хозяев, просто ткань, такая же, как в мешке, но… немного другая, непроницаемая, холодная. Стекло шлема отражало лицо Зазнайки, бровастое, с маленькими темными глазками, большим носом и тонкими губами и с копной грязно-коричневых запутанных волос.

Зазнайке стало неприятно. И понятно, насколько он неуклюж и страшен. Дети из книжки были милыми, щекастыми и с большими глазами. А он… какое-то другое существо. Не человек. Он говядина. Вот он кто, не зря же появилось это слово.

Ему вдруг стало плохо. Он пожалел, что выдал себя. Но с другой стороны, все они здесь для того, чтобы их забирали Хозяева. Чем он лучше или хуже других? Черный Мясник все еще изучал книгу. Другие ушли, им нужно было увести свою добычу. Зазнайка глянул в глубь ворот, но там была лишь темнота, странная, искусственная, непроглядная тьма. Будто коридор доверху залили чем-то черным. И это черное застыло комом, стало непроницаемым. Не верилось, что в этой темноте есть воздух, что в ней можно двигаться так же свободно, как и при свете.

Зазнайка развернулся и побежал, молча, быстро, так, что сердце вырывалось. Но его побег был недолгим, безрезультатным. Холодные руки схватили его, больно скрутили запястья, и потащили визжащего, бьющегося в истерике мальчика по земле. К воротам, в страх и темноту.

Беляк сидел в укрытии и наблюдал за этой странной сценой. Он потерял не только ученика, но и самую лучшую книгу. Но ни жалость, ни любовь, ни какое-либо другое чувство не смогло победить допотопный страх, который сковал все его тело. Он сидел за кустом, и когда Зазнайка звал его, не хотел отзываться сразу, но когда понял, что случилась беда, было уже поздно. Беляк не мог заставить себя выйти к Хозяевам. Ему было слишком страшно. А когда Зазнайка побежал, Беляк мог поклясться, что ученик его видел, видел его белые глаза, светящие, как маяк среди листьев зеленого куста, за которым трусливо прятался парень. Поэтому он так визжал, так бешено извивался в сильных руках Хозяина; поэтому он сначала решил сдаться, а потом передумал. Он понял, что Беляк его предал.

Но это была неправда. Беляк не отзывался, потому что прятался от Хозяев, и потому что не любил общество Зазнайки. Он перестал ему нравиться, как только начал понимать человеческую речь. Но Беляк не хотел избавляться от него. Бывали, конечно, моменты, когда он хотел убить мальчика, но уж лучше убить, чем сдать Хозяевам. Подтолкнуть к страшной неизвестности. Лишиться и его после расставания со Старцем. Об этом было невозможно даже подумать.

Что теперь делать? Забыть обо всем и спокойно найти второго ученика? Он потратил на Зазнайку кучу времени, и не зря. Беляк в последний раз посмотрел на черные ворота, которые со стоном закрылись. Настала тишина. Солнце стояло высоко, облаков не было. Стадники жрали из мешков, не пользуясь руками и пили из поилок. Все было слишком обыденно, будто не случилось ничего плохого. Беляк вошел в пещеру с горьким желанием не выходить из нее никогда. Он снова почувствовал себя животным, тупым и беспомощным, и выл, и выл, пугая стадников, находящихся поблизости.

7

Прошел почти год, и Беляка заинтересовали волосы, его собственные, которые, вроде бы, всегда были, но вдруг начали чернеть. Не все, правда, а только те, что растут на теле, на руках, груди, в паху и на ногах; волосы на голове так и остались белыми. Ему показалось это странным. Три мальчика, его ученики, Дубина, Второй и Голодный, уже сносно говорили, хотя больше любили общаться жестами. Оказалось, что в большом количестве учеников есть плюсы: они не надоедали Беляку, потому что им хватало общества друг друга. Беляк стал очень нелюдимым, если так можно сказать о человеке, который и до этого был одинок. Он все чаще оставался в пещере и все реже глядел на каменную стену. Он знал, что Хозяева знают о его существовании, он это чувствовал. Зазнайка мог рассказать, но скорее всего, они уже давно догадались. Он удивлялся, что они до сих пор за ним не пришли. Наверное, о том же думал Старец.

Воспоминания об учителе до сих пор порождали боль, уже не острую, а какую-то далекую, будто это боль другого человека. И теперь он все чаще думал о Старце. Он пытался заставить себя уйти к Хозяевам. Нужно было в пятницу выйти к воротам, подойти, как Зазнайка, прямо к ним. Но теперь по пятницам он прятался глубоко в пещере. Он лежал на мокром от --">