Александр Аронович Гурштейн - Избранные статьи

деятельность со­
ветского критика была прервана в июне 1941 года, когда нача­
лась Великая Отечественная война. Вместе со многими дру­
гими писателями А. Гурштейн добровольно, не колеблясь, всту­
пил в ряды народного ополчения. С этого дня, с 6 июля, для
него началась нелегкая жизнь солдата, жизнь, к неожиданностям
которой он был совершенно неприспособлен,— так во всяком
случае казалось его друзьям.
Все, знавшие А. Гурштейна, хорошо помнят его чисто «ка­
бинетную», «штатскую» наружность. Небольшого роста, в оч­
ках, застенчивый и тихий, он осторожно и — по близорукости —
не всегда уверенно ходил по московским улицам, испытывая
особенные затруднения, когда движение становилось слишком
сильным. В дни войны он решительно преобразился. Писателиополченцы, видевшие его в первые же часы новой жизни, вспо
минают, что еще до выступления из Москвы он раньше других
проявил себя солдатом. В школе, где жили писатели, перешед­
шие на казарменное положение, он точно исполнял все пра­
вила внутреннего распорядка, дневалил, подметал помещение,
посещал беседы политрука и делал все это с такой простотой,
словно в этом не было ничего непривычного.

7

В ночь на 11 июля дивизия, включавшая в свой состав пи­
сателей-ополченцев, двинулась из Москвы на запад. Казалось,
А. Гурштейн сразу привык к походной жизни Вскоре он уже
совершал длинные, тяжелые переходы, копал окопы, рубил де­
ревья, строил завалы... Его выносливости и готовности ко вся­
кому труду удивлялись окружающие. Иногда им казалось, что
он хотел бы сделать все за всех, готов был взвалить на свои
плечи любую тяжесть, только бы помочь товарищам. Один из
писателей-фронтовиков, рассказывая о той «внутренней силе»,
которая поддерживала многих в трудные дни первых походов,
писал в письме домой: «Особенную, я бы сказал, красоту духа
проявлял всегда Гурштейн. Всегда вдумчивый и спокойный, он
действовал 'и на других успокаивающе и ободряюще».
Другой ополченец, также принадлежавший к числу фронто­
вых товарищей А. Гурштейна, писал о нем летом 1941 года:
«Я не знаю лучшего примера мужественного будничного геро­
изма, чем то, как он встречал непомерные для него трудности,—
всегда бодрый, несмотря на страшную усталость, всегда при­
ветливый, открытый к людям, готовый помочь любому. Я ни­
когда не забуду, как в темные ночи он шел, все время осто­
рожно шаря рукой в темноте, нащупывая товарищей... Рядом с
ним шел человек большой физической силы, рабочий-татарин
Хисматуллин. На трудных участках Гурштейн робко, застен­
чиво брал его за руку, но после нескольких бессонных ночей Хис­
матуллин стал засыпать на ходу. И теперь уже он держался за
руку Гурштейна, потому что Гурштейна сон не брал, у него ни­
когда не истощался запас лучистой внутренней энергии. Он
признался как-то, что последний свой большой переход—11 ки­
лометров — он сделал в год окончания гимназии; с тех пор он
не ходил на большие расстояния. Но когда его уговаривали,
сесть на повозку, он категорически отказывался. И после 60-ки­
лометрового похода уже радовался, когда оказывалось, что пред­
стоит переход в 13 километров. «Это пустяки, я уже знаю, что
выдержу»,— говорил он...»
Мы привели эти слова потому, что без них был бы не полон
рассказ о жизни советского литературоведа А. Гурштейна; рас­
сказ очевидца поможет читателю яснее представить себе облик
этого кристально чистого человека, мужественного патриота,
погибшего в боях за Москву осенью 1941 года.

8

2

Литературное наследие А. Гурштейна неравноценно. Наряду
с серьезными работами, имеющими несомненное научное зна­
чение, им написано немало статей и рецензий, носящих газет­
ный характер и не рассчитанных на долгую жизнь,— ведь работа
критика в газете нередко по необходимости сводится к крат­
кой характеристике книги или простой рекомендации ее чита­
телю. Тем не менее даже рецензии и отклики этого рода не по­
теряли своего интереса, и потому некоторые из них включены
в настоящий сборник. Эти небольшие статьи к тому же очень
характерны для литературной манеры критика. Лаконизм изло­
жения вообще составляет отличительную черту А. Гурштейна,
особенность его стиля. Он обладал уменьем в нескольких ску­
пых словах сказать самое главное, на 3—4 страничках дать со­
держательный разбор и точную оценку большого романа --">