Георг Зиммель - Гёте

познания.
Истина признается не в удалении от жизни в сферу „чи­
стых*" понятий, как это было раньше, а в углублении в жизнь.
Появляется новый термин Lebensformen. Ставится проблема
целого, которая красной нитью проходит от эксперименталь­
ных исследований „Gestaltpsychologie" до теоретических Шпрангера и метафизических Зиммеля и Шпенглера. Вместо матема­
тического естествознания основным пунктом интереса стано­
вится история как осмысление бессмысленного (Лессинг). Вместо
солипсизма и индивидуализма, понимания людей как разобщен­
ных, сидящих в темнице существ появляется своеобразный
родовой коллективизм, сказавшийся и в книге Зиммеля. Вместо
дуализма души и тела, сущности и явления провозглашается
монизм самой жизни. От рассудка отнимается его трансцен­
дентальное законодательное право и объявляется, что позна­
ние зависит от б ы т и я человека. В этом отношении весьма
интересна глава Зиммеля об истине (стр. 23). Правда, это бы­
тие—отнюдь не бытие социальное, понятое материалистически,
это родовой метафизический прафеномен, но исходный диалек­
тический момент и этот конечный результат мировоззрения
глубоко поучителен.
Настоящее краткое предисловие не ставит своей задачей
произвести исчерпывающий социологический анализ книги Зим­
меля, но все же намекнуть на природу того диалектического
сдвига, в аспекте которого только и понятно это произведе­
ние, необходимо. Интересно, что, несмотря на совершенную
антитетическую противоположность идеологии Зиммеля—Гёте
марксизму, или, вернее, именно поэтому, только один диалек­
тический шаг отделяет одно от другого. Ведь проблема целого,
проблема жизни, коллективизм, признание первоначальности
бытия над познанием, доминирование социальных наук, мо­
низм—все это темы марксизма, И только разрешение идеали­
стического замысла в одном случае и материалистического—
в другом проводят между ними непримиримую грань. Соб­
ственно антитеза Гегеля—Маркса возникает снова и по-новому,
соответственно особой социальной ситуации и обстановке. Та­
ким образом и с этой стороны для понимания и изучения
антитезы, без которого сам тезис становится не таким ясным,
эта книга, хотя, конечно, далеко не исчерпывая всего мате5

риала, представляет несомненный интерес и нуждается в кри­
тическом изучении.
Но не только со стороны социальной мотивированности
и документального значения интересна эта книга. Сама тема
о Гёте и форма предлагаемой монографии стоит быть отме­
ченной. Гёте—настолько выдающаяся фигура, что всякое ори­
гинальное исследование о нем заслуживает внимания. Гёте
может рассматриваться как знак нового европейского мировоз­
зрения начала XIX в., выставившего идеал реализма и „плодо­
творной деятельности*', в противоположность рационализму, су­
хости, просвещенству и отвлеченности XVIII в. Бесформенность
руссоистических чувствований, сильный, но расплывчатый напор
Sturm und Drang'а Гёте переливает в некие простые и вместе
величественные формы. Начав XIX в., он во многом питает его
и в дальнейшем и, как видно, вплоть до наших дней. Совре­
менное искусство, ощутившее пустоту манерности и декаданса
и понявшее безвкусие голого натурализма, ищет убедитель­
ных, простых и реальных форм—нового классицизма и в этом
искании хочет заново пересмотреть и выбрать созвучное в ми­
ровой истории. С этой надеждой обращаются к Гёте. Гёте
оживает для современности, и это оживление небезинтересно
и советскому искусству, так как не все у Гёте оно может
взять и должно умело и сознательно поставить свои акценты
и произвести творческий отбор.
До сих пор Гёте находился главным образом в руках фи­
лологов и литературоведов. Критика и исследование текста и
его вариантов, анализ отдельных литературных произведений,
фактическая биография, словом, обычные историко-литератур­
ные жанры доминировали при изучении Гёте? как, впрочем, и
других писателей. Литературный жанр, к которому принадле­
жит книга Зиммеля, совершенно особого рода. Это ни исто­
рико-литературное исследование произведений Гёте, ни био­
графия в обычном смысле. Это попытка интерпретации,
сведения к одному смысловому пункту и творений автора, и
фактов его жизни, и его характера, и изменчивых эпох его
развития. Поэтому, несмотря на то, что вся книга разверты­
вает длинную --">