Андрей Арсеньевич Тарковский , Фридрих Наумович Горенштейн , Александр Наумович Митта , Андрей Сергеевич Михалков-Кончаловский - Киносценарии: Нечаянные радости. Светлый ветер. Потусторонние путешествия

Они не щадят детей, особенно детей...

— Это подтасовки западной пропаганды.

— Но это знает каждый: лица убийц и мучителей засвечены в западной прессе.

— Германия виновата в этом больше всего. Она вмешалась в союз народов, связанных деликатно кровеносными сосудами. Но немецкий напор взорвал это равновесие. Они разбомбили и русскую демократию. И наши надежды. Но скоро они увидят горькие плоды своего авантюризма. Они увидят антизападную Россию. Вот в чем суть трагических событий. Это НАТО. Я им удивляюсь. Они подыгрывают преступному исламу. Они признали Боснию, которая не является национальным государством. Она — религиозное государство. По какому праву она государство? Нет в Европе католических или протестантских государств! Это сделали американские дураки из ЦРУ. Они ничем не лучше нашего прежнего КГБ. Они — не антипод КГБ, а такие же. Я не могу опубликовать статью на эту тему на Западе, хотя у меня тут высокий престиж.

...Меня интересует тема расстрела царской семьи. Там очень много лжи. Вот, например, опубликованы списки 11 палачей царской фамилии. Там русские, немцы, латыши и только один еврей — авантюрист Юрковский. Но это замалчивается, чтобы придать расстрелу антисемитский характер. И сам Юрковский — лживая фигура. Он был другой, даже фамилия у этого человека другая.

Я лично отношусь к фигуре Николая II с неприязнью. Но это не значит, что его надо было убивать. Тем более, что это возвеличило его. Если они хотели уничтожить Николая II, они должны были его выпустить за границу. Он там был никому не нужен. Он нужен был белому движению мертвым.

...Я не связан ни с какими литературными процессами. Я живу как индивидуалист. Все сам из себя беру — и хорошее, и плохое. А что такое этот «новый» французский роман? Я не знаю, что это такое. Я думаю, вы у них это не узнаете. Будут говорить общие слова. У меня во Франции 8 книг вышло. Но я не знаю никаких «процессов».

...О Московском международном кинофестивале, где я был членом жюри?

Беда в том, что жюри, кроме меня и Лиды Шукшиной, не поддержало лучший, на мой взгляд, фильм фестиваля «Человек, который поднялся на гору». Это английский фильм. Они почему-то стали говорить: «Это колхозный фильм». И выбросили его из голосования. И китайский выбросили, превосходный фильм. И сразу некому стало давать призы.

А японский и австралийский фильмы — это были примитивные цитаты, инициации чеховщины. Мне это не нравится. Я не против того, чтобы использовать чеховские сюжеты. В «Земляничной поляне» использован чеховский сюжет. Но там выражены свободные чувства. А тут были только надерганные цитаты.

...Почему проваливаются пьесы Шекспира? Потому что он не очень хороший драматург. Он великий поэт и великий философ, а как драматург он очень средний. А «они» делают его драматургию, опускают его философию, его поэзию. Потому и получается часто, как у Козинцева.

Драме нужны великие актеры. Вот Катя Васильева могла бы в моем «Бердичеве», который я так люблю, сыграть великолепно. А она уходит в монастырь. Вы слышали? Это возмутительно. И так людей нет, а она уходит. Что она там будет делать? Пусть прочитает «Отца Сергия», вы ей скажите. В миру надо ей общаться с Богом. Жалко, что ее тут нет. Я бы ее сагитировал.

А вы «Бердичев» не читали? Жаль. Табаков хочет его поставить. Только он сам должен Рахиль сыграть. Больше некому — Раневской нет. Кроме него никто не сыграет.

...Участие в «Метрополе» это была моя ошибка. Что это мне дало? Они там, Аксенов и другие, это был истеблишмент, к которому я не принадлежу. Мне не надо было туда давать «Вступление». И, знаете, в «Метрополе» оно не прозвучало. А когда было издано в моей книжке, была сделана инсценировка.

Я теперь стараюсь не участвовать в сборниках. Хотя иногда приходится.

...Я уже много лет мучаюсь и в этом году закончу роман об Иване Грозном. Это роман в диалогах, пьеса в размер романа.

У меня о Петре есть пьеса, которая идет в Малом театре. А в романе о Грозном главная трудность в том, что разговор идет на языке XVI века. И это ведь поэтический язык. В нем музыка. «Кто на Русь въезжал, из Руси ай да не выезживал!» Эта пьеса называется «На крестах». И в прямом и в переносном смысле.

— Вот вы так хорошо знаете русскую историю, — спрашиваю я, — скажите, с каким историческим периодом можно провести аналогию сегодня?

— Иван Грозный! XVI век! Петровское время — это уже время --">