Сара Харви - Секс в другом городе

Сара Харви

СЕКС В ДРУГОМ ГОРОДЕ

Глава первая

Я удивленно взирала на голую задницу своего бойфренда, словно на американских горках, взмывавшую в воздух и вновь со всей мощью устремлявшуюся вниз. Вид двух тел, сплетенных в клубок и издававших театральные стоны и вздохи, лишил меня дара речи. Не подозревая, что у него появились зрители, Макс вновь и вновь кидался на распростертое под ним тело, и не было сомнений в том, что кульминация близка. Она вонзила длинные ногти, покрытые розовым лаком, в напряженную плоть его глютеус максимус {Gluteus maximus (лат.) — большая ягодичная мышца}. Толчки становятся все более бешеными, он стонет, она кричит, и наконец, обессиленные и взмокшие, они падают в объятия друг друга. Макс мурлычет что-то о том, как дьявольски прекрасно это было и зарывается лицом в ее роскошный бюст. Она начинает петь дифирамбы, без которых секс ему не в радость, и это убедительно доказывает, что встречаются они не в первый раз.

Помню, как-то от нечего делать я пыталась представить, как поступлю, если в один прекрасный день вернусь домой и застану Макса с какой-нибудь красоткой. Когда прокручиваешь сценарий у себя в голове, всегда находятся точные остроты, все эти меткие, не в бровь а в глаз, замечания, которые нокаутировали бы даже Тайсона, и ты выходишь из ситуации победителем, оставив врага поверженным. Возможно, я вас разочарую, но в жизни это абсолютно не работает. Исчезает образ Мей Уэст {Мей Уэст — популярная голливудская актриса, секс-символ 1930-х годов}, изящно прислонившейся к дверному косяку и жалящей оскорбительными насмешками. Уходит навеянная Гленн Клоуз {Гленн Клоуз — американская актриса театра и кино, известная характерными ролями, сыгравшая злую волшебницу в фильме «Сто один далматинец»} мысль вылить на обнаженные ягодицы кипящее масло или, если быть ближе к реальности, ведро ледяной воды. И не удается непринужденно сбросить с себя одежду и, скользнув под одеяло, присоединиться к разнузданной оргии.

Вместо всего этого моя верхняя губа вдруг начинает подрагивать, лицо съеживается самым непривлекательным образом, как морда старого морщинистого бульдога, и в конце концов я разражаюсь бурными стенаниями.

Я рыдала, косметика текла по щекам, и чувствовала я себя очень странно. При этом мне казалось, что я должна не плакать, а скорее аплодировать. Макс — актер. И я много лет не видела, чтобы он так хорошо играл, будь то на сцене или в постели.

Встревоженные посторонним звуком безумных женских завываний, они наконец отлепились друг от друга и заметили меня.

Теперь их лица вполне наглядно иллюстрировали то выражение ужаса, которое появилось на моем, когда я босиком прокралась в спальню, где и обнаружила молодого человека, которого последние пять лет считала своим, в постели с моим тренером по аэробике.

Да уж, если не она, то кто? Она, с ее чудесной задницей, гладким телом и сиськами, опровергающими законы земного притяжения.

Хотя я знала каждый дюйм его тела, от крошечной отметины, оставленной детской ветрянкой под тщательно накачанной левой грудной мышцей, до коричневого родимого пятнышка в форме Италии на его ягодице, Макс схватил одеяло и набросил его на себя в порыве запоздалого смущения.

— О боже, Алекс… — заикаясь, промямлил он. — Послушай… э… это не то, что ты думаешь.

Не то, что я думаю? Они вели себя как два актера-профессионала на съемках порнофильма, а он говорит, что это не то, что я думаю? Ну если это был не секс в самой его примитивной форме, то что тогда? Новый комплекс упражнений по аэробике?

Почему-то меня разобрал смех. Тот самый смех, который заставляет вспомнить о смирительных рубашках, обитых войлоком палатах и слоняющихся по лужайкам пациентах, одетых в пижамы.

Пока я бежала прочь из комнаты, на улицу к машине, смех сменился слезами, а затем все это трансформировалось в истерическое рыдающее икание. Я самонадеянно пыталась попасть ключами от машины в замок, неразличимый за пеленой слез.

Несмотря на то, что замок, казалось, затопило изливающимися из моих глаз потоками, я умудрилась забраться в машину как раз в тот момент, когда Макс босиком вылетел на улицу, обмотав свои чресла одеялом, словно огромным, волочащимся по земле и набитым --">