Вислава Шимборская - Вислава Шимборская. Стихи

филигранную, элегантную «ироническую точность» в переводе? Адам Поморский, например, полагает, что ключ к пониманию поэзии Шимборской нужно искать в ее переводах французской поэзии. Их ироничный рационализм поможет читателю и переводчику лучше почувствовать специфику иронии автора. Ведь если этой специфики не уловить — все усилия могут пропасть даром. И замечательно, что некоторые участники конкурса со своей нелегкой задачей все-таки справились, проявив, помимо технических навыков, большой вкус и такт.

Конкурс переводов Виславы Шимборской стал не только прекрасной переводческой лабораторией для десятков талантливых литераторов, но и своего рода ответом творческих людей тем политикам, которые сделали все для разобщения народов, близких друг другу в языковом, культурном и историческом смысле. «Поэзия — это общий язык мира», — заметил в свое время американский поэт Аллен Гинзберг. Отрадно, что редакция «ИЛ», публикуя лучшие работы участников конкурса переводов Шимборской, способствует тем самым поиску этого общего языка.

Игорь Белов

Луковица © Перевод В. Окунь

Дело другое луковица.

Нет у нее нутра.

Вся насквозь она луковица

до лукомного ядра.

Лукоподобная сверху,

лукичеватая сбоку,

могла бы в себя смотреться

без страха и упрека.

В нас отчужденность, ярость,

едва прикрытая кожей,

геенна в нас гниенья,

анафема анатомии,

а в луковице луковица,

не кишечник скукоженный.

Вот она, многажды голая,

до глубин итомуподобия.

Нет в луковице разлада,

заложен творцом повтор.

Все просто: в одной вторая,

меньшая в большей, так надо,

а далее, в новом круге,

чревата третья четвертой.

Центростремительность фуги.

Эхо, сведенное в хор.

Луковица, как здо́рово:

где сыщешь такой живот!

Весь обернувшись нимбами,

во славе ныне грядет.

В нас — нервы, хрящи и вены,

сало и всякие сальности.

И не дано нам изведать

идиотизм идеальности.

Монолог для Кассандры © Перевод Ал. Ситницкий и Е. Калявина

Это я, Кассандра.

А вот он город мой под пеплом.

А вот мой посох и пророческие ленты.

Вот голова моя, вместилище сомнений.

Я торжествую, я права.

И сполох правоты моей ударил в небо.

Лишь тем пророкам, коим веры нет,

видны такие дали —

тем, кто за дело так ретиво взялся,

что все смогло исполниться так скоро,

как будто их и вовсе не бывало.

Я помню ясно, как, меня завидя,

на полуслове замолкали люди.

Смех замирал.

И расплетались руки.

И дети к матери бежали.

Я и не знала их имен недолговечных.

А эта песенка о листике зеленом —

никто ее не допевал при мне.

Любила их.

Но свысока любила.

Превыше жизни.

Из грядущего. Где вечно пусто,

откуда легче легкого увидеть смерть.

Жалею я, что голос мой был тверд.

Взгляните на себя со звезд, кричала,

взгляните на себя со звезд.

Те слушали и опускали взоры.

Жили в жизни.

Пронизаны великим ветром.

Обречены.

В телах, уже истлевших от рождения.

Но в них сырая теплилась надежда,

питая искрой крохотное пламя.

Им было ведомо, что означает миг,

о, хоть один, какой-нибудь

из прежних…

Вышло по-моему.

Но ничего из этого не вышло.

И вот мой пеплос, жаром опаленный.

И вот моя пророческая ветошь.

Вот искаженное лицо мое.

Лицо не знавшее, что быть могло прекрасным.

Конец и начало © Перевод В. Тихонов

После каждой войны

кому-то приходится

наводить порядок —

разруха сама не исчезнет.

Кто-то должен от слома

расчистить дороги,

чтоб проехать могли

машины, полные трупов.

Кто-то должен копаться

в --">