Ольга Александровна Славникова , Алексей Николаевич Варламов , Любовь Борисовна Сумм , Игорь Александрович Дедков , Сергей Новиков , Сергей Павлович Залыгин , Майя Александровна Кучерская , Валерий Георгиевич Попов , Валерий Игоревич Шубинский , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Ольга Владимировна Сульчинская , Илья Николаевич Кочергин , Кирилл Рафаилович Кобрин , Андрей Витальевич Василевский , Юрий Михайлович Каграманов , Никита Львович Елисеев , Марина Борисовна Тарасова , Ирина Бенционовна Роднянская , Илья Николаевич Плохих , Алексей Геннадьевич Машевский , Евгения Свитнева , Евгений Анатольевич Ермолин , Татьяна Николеску - Новый мир, 2000 № 11

Вечную благодать, а не «пользу»!

— С этим… говорил? — хмуро осведомилась Соня.

— Как-то ты слишком утилитарно… принимаешь веру!

— А кто тебе сказал, что принимаю?

Я тоже не понимал Кира: зачем вербовать верующих в санатории Политбюро? У них своя вера! Лишь потом, узнав Кира поближе, понял, что главное для него — быть на виду.

Дверь открылась, и в кабинет ввалился сам Плюньков — лицо его было слишком знакомо по многочисленным плакатам. Сейчас он дышал прерывисто, по квадратной его плакатной ряхе струился пот, челка растрепалась и прилипла ко лбу.

— Ну как… Софья Михайловна? — пытаясь унять дыханье, выговорил он. — Теперь вы верите… в мое исправленье? — Он робко улыбнулся.

— Будущее покажет! У вас десятидневный курс! Идите, — жестко произнесла Соня.

Вот это да! Послушно кивая, Плюньков вышел.

— В общем, не созрела! — почти так же жестко, как Плюнькову, сказала Соня. — Созрею — позову!

— Я не какой-то там… член ЦК… чтоб ты мной помыкала! — Губы Кира дрожали.

— Ты соображай… все-таки! — гневно произнесла она, многозначительно кивнув куда-то вбок, где, видимо, отдыхали небожители от изнурительных тренировок.

— Я здесь вообще больше ни слова не скажу! — Кир гневно направился к двери. Я за ним. Мы почти бежали вниз по тропинке.

— Ты… крестить ее хочешь? — наконец решился спросить я.

— Это наше с ней дело! — проговорил Кир обиженно.

«Пришел к своим, и свои Его не приняли»… Я тоже Книгу читал!

— Может, она начальства боится? — Я попытался ее оправдать. Но Кир, как понял я, больше обижен был на свое «начальство».

— Если бы Христос ждал… разрешения местного начальства… мы до сих пор жили бы во тьме! — произнес Кир, и мы вышли за калитку.

Да-а-а… Высокие его порывы явно не находят пока поддержки — даже среди близких.

— А я… в этом качестве… не устрою тебя? — вдруг спросил я неожиданно для себя.

Кир остановился.

…Теперь уже просто так мне не выбраться отсюда! Умею влипнуть! Однажды на Финляндском вокзале какой-то человек дал мне ведро в руки и просто сказал: «Держи!» И я держал, пока он не вернулся, и даже не сказал «спасибо» — а я из-за него опоздал на электричку.

«Нет добросовестнее этого Попова!» — говорила наша классная воспитательница с явным сочувствием, и от слов ее — начиная с первого класса — веяло ужасом. Подтвердилось!

Проснулся я в комнате Кира. Судя по наклонному лучу солнца, было утро. Как раз в этом пыльном луче, по словам Кира, он видел Знамение. А я отвечай! Я с отчаянием глядел на луч. Мне-то он явно «не светит»! Я не готов. Я спал в брюках, на полу, на тонком матрасе. В бок мне вдавливалось твердое: финка! Этой весной мы ехали из Мурманска, где с представителями нашего КБ плавали, размагничивая подводные лодки, — такая суровая профессия мне досталась от института. На обратном пути на станции Апатиты в вагон сели вышедшие уголовники и стали довольно настойчиво втюхивать нам свою продукцию — выточенные в лагере финки с прозрачными наборными рукоятками. Да, тут они были мастера — нож, как говорится, просился в руку. С той поры я с финкой не расставался. Ради чего? С этим ножом, как и с подводными лодками, впрочем, мне страстно хотелось разлучиться — и как раз с этим отпуском я связывал смутные надежды. Сбылось? Я смотрел на луч. И вдруг по нему прошла волна — золотые пылинки полетели вбок воронкой, словно от чьего-то выдоха! Я застыл. Стало абсолютно тихо. Потом в голове моей появились слова: «На пороге нашего дома лежат дым и корова». Что это? Я оцепенел. Пылинки в луче сновали беспорядочно. Сеанс окончен. «Дым и корова». Откуда они? Похоже, пришли оттуда, и специально для меня. Кто-то уже произносил это на земле? Или я первый?

«И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины», — вспомнил я. Накануне почти до утра читал книги, которые дал мне Кир. Готовился! «Нет добросовестнее этого Попова». От этого не отвязаться уже, как и от «дыма и коровы».

Дверь скрипнула. Вошел Кир.

— Ну… все готово! — проговорил он.

Выйдя на крыльцо, я бросил финку, и она, кувыркаясь, улетела в бурьян.

Церковный двор неожиданно понравился мне. Хмурые мужики с ржавыми трубами проходили мимо, на сваленных в углу досках выпивали хулиганы. Все настоящее! Жизнь, а не декорация, не ладан и не елей, а папиросный дым!

Мы вошли с Киром внутрь. Совсем недавно еще — или до сих пор? — это был механический цех: по стенам стояли тяжелые --">