МИФ О ГОНЕНИЯХ

Как ранние христиане придумали историю мученичества

Кандида Мосс

Переводчик, редактор Стефан Пучков

Введение

Около полуночи 31 декабря 2010 года в Александрии в Египте одна молодая христианка по имени Мариам Фекри задержалась у компьютера, чтобы поделиться в Фейсбуке¹ со своими друзьями и подписчиками мыслями об уходящем годе. Она радостно писала: «2010 ушёл. В нём остались мои самые лучшие воспоминания. Он и правда был прекрасен. Надеюсь, 2011 будет ещё лучше. Прошу тебя, Боже, будь со мною всегда, и да сбудутся мои мечты».² Мечтать ей оставалось меньше получаса. В полночь она уже была в церкви Аль-Киддиссин (Всех Святых), а ещё через двадцать минут прямо напротив церковных дверей взорвалась начинённая взрывчаткой машина. Было убито более двадцати коптских христиан, и среди них сама Мариам, её мама, тётя и сестра Мартина. Целый день они провели за праздничной готовкой, и теперь пришли помолиться на новогоднюю службу. Тем, кто знал Мариам, она запомнилась молодой, красивой, полной жизненных сил. Девушка училась в университете, сама учила детей в воскресной школе, а в наступающем году надеялась найти мужчину своей мечты и завести семью. Когда она погибла, ей было всего двадцать два года.

Взрыв спровоцировал столкновения между полицией и жителями Александрии. Народ высыпал на улицы, протестуя против бездействия властей и их пренебрежительного отношения к нуждам египетских христиан, составляющих меньшинство населения. Копты забросали полицию камнями, ворвались в ближайшую мечеть и вышвырнули на улицу исламские книги. Тех, кто стоял за взрывом, не нашли, и ситуация накалялась. Газеты обвиняли разные группировки – от Аль-Каиды до местных мусульман. И пока глава Коптской церкви с президентом страны призывали к спокойствию, толпы яростно скандировали «Нас не запугать» и «Восставим крест жизнью и кровью».

Мариам и других погибших с нею христиан провозгласили в интернете и СМИ не просто жертвами терроризма, а мучениками. Мариам стала лицом мученичества в цифровую эпоху: её страницу в Фейсбуке с последним обращением к Богу и этому миру наводнили комментарии прежде незнакомых людей. Христиане просили её молитв. Посвященные ей сообщества объединили тысячи пользователей интернета, размещавших ролики в память Мариам и других современных мучеников. Даже президент Египта упомянул «мученическую кровь» погибших в той трагедии. В сети появились мемориальные странички, где Мариам ставилась в один ряд с раннехристианскими святыми мучениками – Поликарпом, Перпетуей и Фелицитатой, и многими другими. Древняя традиция почитания мучеников оказалась жива как никогда и сейчас выразилась в новой форме.

Массовое сознание переквалифицировало теракт в Александрии из подлого преступления в акт религиозного мученичества. При его обсуждении использовалась религиозная лексика, трагедию наполнили богословским смыслом, и потрясённое христианское сообщество восприняло её как ещё одно событие в истории гонений на свою веру. Ведь всем было ясно, что на церковь напали именно потому, что в ней собираются христиане. И когда Мариам с её родственниками провозгласили мучениками, то из жертв терроризма они превратились в воинов религиозной брани – двухтысячелетней битвы христианства с этим падшим миром, извечной войны добра со злом. Теракт перестал выглядеть результатом местных религиозных, политических и социальных противоречий, он приобрёл вид открытого нападения на само христианство. И, против ожиданий, христианское сообщество не подставило другую щёку, а собралось с силой, чтобы дать отпор.

Христиане верят в свои заповеди о смирении и прощении, но тут верх взяло чувство религиозного самосохранения. И хотя ответственность за взрыв не взял на себя никто, протестующие сразу нацелились на мусульманскую инфраструктуру, а лозунги, под которыми они выступили, ярко показали, насколько ответное насилие диктовалось христианской самоидентификацией. На массовых выступлениях копты скандировали, что их кровь восставит крест. При обычных обстоятельствах ни один христианин не осмелился бы равнять собственную кровь с пролитой на кресте кровью Христа, но язык протеста позволил толпе увязать свои действия со смертью Иисуса.

Парадоксальным образом христианам позволила напасть на иноверцев собственная