Нова Рен Сума - Птицы с улицы Азалия

похлопывал.

Мы знаем, что наши родители не поверят нам, если мы им расскажем. Леонард только наставлял ее. Он был просто добрым соседом, что в наше время является вымирающей породой. Они бы так и сказали. Они хотели, чтобы у нас были навыки, не ограничивающиеся прокруткой телефона и написанием СМС одним пальцем, например, чтобы мы умели печь съедобную еду в духовке и кормить себя, если они вдруг умрут.

Но мы сразу поверили Пейсли. Мы знали, что он был слишком близко. Мы знали, как он прижимается к ней сзади, чтобы отрегулировать ее технику, и как он дышит тяжелым, лохматым дыханием на ее затылке. Мы знали, как сильно он этим наслаждается.

— Разминай, — сказал он ей низким, осторожным голосом. — Продолжай, да, вот так. Разминай!

Он имел в виду скользкую кашицу в ее руках, но Пейсли было достаточно. Из всех нас она была самой сильной, и это выходило далеко за рамки ее навыков борьбы на руках с братьями и толстых беговых мышц на ногах. Она сказала нам, что хотела лишь доказать, что он извращенец, доказать раз и навсегда, чтобы больше не оставалось никаких сомнений, и с помощью этой маленькой демонстрации в пекарне она победила.

Она ударила его локтем в живот и хлестнула косичкой мокрого теста по его розовому, заросшему щетиной лицу. Она увернулась от него и направилась к двери еще до того, как тесто оказалось на листе для выпечки, еще до того, как лист оказался в пылающей духовке, еще до того, как хлеб поднялся, еще до того, как он подрумянился. Она быстро дышала.

Птица за окном бешено захлопала крыльями и улетела.

Позади Пейсли раздался странный звук. Слабый, высокочастотный хнык. В момент слабости Пэйсли приостановилась и обернулась.

Он говорил, но его голос был другим. Тихий, словно застрявший в горле. Жалкий.

— Вернись, детка! — позвал он ее, — Я просто хотел научить тебя обходится с тестом. Он извинился, сказал, что не хотел ее напугать, просто он вел такую одинокую жизнь и отвык от общения с юными красавицами.

Дверь была открыта. Небо голое и пустое.

Пейсли замерла на парадной дорожке. Она сомневалась в себе, испытывая необычный момент сострадания. Иногда она могла быть очень живой и неживой. Сентиментальной и где-то простоватой.

— Может быть... — начала Пейсли.

Леонард розовел — или же он стоял в прямой видимости света духовки.

— Может, тебе стоит завести собаку, — сказала она наконец. — Чтобы тебе не было так одиноко.

Он посмотрел вниз по длине своих гигантских ног на свои гигантские ступни. Никаких собак, сказал он. Животные почему-то его не любят. Он пожал плечами.

Пейсли ухмыльнулась. У нее родилась дерзкая фразочка.

— Тогда тебе стоит купить в интернете надувную куклу и сделать ее своей женой, — сказала она смеясь. — Я могу прислать тебе ссылку.

На этом, когда его рот открылся, а щеки запылали, она ушла. Она получила то, за чем пришла: рецепт пирога с сахарным кремом Леонарда для ее матери уже был у нее в руках.

Но и мысль о том, чтобы Леонард завел себе девушку, тоже.

Мы договорились, что именно Пейсли подала ему эту идею. Он не мог иметь ее, и он не мог иметь никого из нас, но его голод все еще был там, пожирая его. Мы видели, что он стал смотреть на нас с еще большим желанием. Даже страшно представить, что за мысли крутились в его голове.

Прошло несколько дней, когда мы услышали, как его машина въезжает на подъездную дорожку посреди ночи. Его дом был одним из самых маленьких в нашем районе, у него не было гаража, поэтому мы могли видеть все из окна моей спальни. Ему негде было спрятаться.

Обычно в его машине находился только он сам и иногда штатив или несколько пакетов с продуктами. В тот вечер мы заметили сомнительную тень на его пассажирском сиденье. Она была выше, чем обычно. У нее была голова явно человеческого размера.

Послушал ли он Пейсли и купил себе куклу? Нет. Наша иллюзия разрушилась, когда он обошел машину, чтобы открыть дверь со стороны пассажира, а тень двинулась сама по себе и вышла.

То, с чем он вернулся домой той ночью, нельзя было оживить с помощью шинного насоса. Она уже была живой и дышала. Мы могли бы поклясться, что она была настоящей.

На ней был темный капюшон, а вокруг него — дымка меха, как будто она только что приземлилась в нашем подразделении с Северного полюса и не знала, что здесь, внизу, уже весна.

Проблема с капюшоном заключалась в том, что он скрывал ее лицо. А ее пышное пальто скрывало все остальное, хотя оно и --">