Нат Гур - Призраки гостиницы "Элоа"

Надо найти, – произнесла она задумчиво. – Не осталось ли сколько-то в павильоне с прошлых раз?.. Доешь и сходи туда, Ануй. – Тот утвердительно помычал в ответ. – Ты почистишь ковер на лестнице, Кристина. После того, как разберешь здесь коробки… Жослен не объявлялся?

– Он же возится в павильоне, – напомнила Кристина, как-будто хозяйка нуждалась в подобном напоминании.

– Вот именно, возится, – проворчала та. – Надо в башне правое окно привести в порядок, рама заедает.

– Могу я посмотреть, – сказал Ануй и тщательно облизал ложку.

– Посмотри, – согласилась мадам Элоа. – Но сначала поищешь в павильоне свечи.

– А вот все-таки, – сказала Кристина, глядя поверх чайной чашки, которую держала у носа, – какая разница, витые свечи или прямые? Разве они по-разному горят?

– Это не наше дело, – строго ответила мадам Элоа. – Наше дело выполнять все требования гостей, а гости ясно дали знать, что свечи должны быть витыми.

– Надеюсь, им это хотя бы влетит в копеечку, – хмыкнул Ануй.

Кристина хихикнула.

– Может быть, – сказала она, – так-то вообще единственный способ стрясти с кого из них копеечку. Помню я этого герра Швабба и его лошадиную бабу, и ее дворняжку – снега у них зимой не допросишься, даже у собаки. И козу эту графиню отлично помню – все норовила изящно бухнуться в обморок по любому случаю, а сама здоровая, как паровоз…

– А бабка с длинной фамилией? – подхватил Ануй. – Представляете, строила мне глазки, мумия столетняя! Ладно, думаю, от меня не убудет, а она, глядишь, раскошелится на чаевые – сейчас! Ведь ни грошика не дала, напоследок сделала вот так ручкой. Видно, у старой совсем память отшибло, думает, что ей двадцать пять!..

– А мистер инвалид? – продолжила Кристина. – Уж такой важный, чванства, как у простуженного соплей – три ведра! Я, говорит, британский кавалер, – Кристина выпрямилась в струну, изображая британского кавалера, – а сам сидит в своем кресле, как квашня, и пузо со всех сторон свешивается… вот он сколько в этот раз привезет с собой помощников?

– Двоих, кажется, – ответила мадам Элоа, которая хотя и позволяла своим работникам отводить душу подобными разговорчиками, но ровно никакого от этого удовольствия не выражала.

– И все в одном с ним номере, да?

Мадам Элоа кивнула.

– В прошлый раз их трое было, помощников, – сказал Ануй, – и то все в одном номере кучковались.

– Как это он еще на двухкомнатный номер-то раскошелился! – заметила Кристина.

– А я волнуюсь, что в этот раз помощников маловато – двое поди еще и не справятся с этакой тушей. Придется ведь мне участвовать! – и Ануй изобразил на лице комический ужас.

– И ничего, и поучаствуешь! – обрезала мадам Элоа.

Те двое притихли, но ненадолго.

– По крайней мере, раньше, – сказала Кристина, – они не приезжали все в одно время.

– Да уж, – вздохнул Ануй, покосившись на хозяйку и на всякий случай блеснул быстрой улыбкой неопределенно значения.

– Кстати! А для кого еще-то две комнаты? – обратилась Кристина к мадам Элоа.

Мадам не спешила с ответом, переводя задумчивый взгляд с девушки на юношу, словно оценивая, насколько они достойны этого знания. Кристина тут же попалась на удочку и заканючила:

– Ну мадам, ну кто?

Мадам Элоа поставила допитую чашку на стол и ответила только:

– Тебе понравится.

И в этот момент из вестибюля донесся, настойчиво и требовательно, звонок. Кто-то приехал и звал портье. Кристина вскочила. На лице хозяйки отобразилась почти паническая растерянность. Ануй, пригнув голову, смотрел то на одну, то на другую.

– Что это, боже мой! – пробормотала мадам Элоа и поспешила прочь из кухни. Кристина бросилась за ней сразу, но Ануй помедлил, засовывая в рот напоследок несколько сахарных печенек из большой вазы, стоявшей на середине стола. И набив рот, он тогда уж поспешил за женщинами.

У стойки портье в вестибюле в непринужденной позе стоял высокий и стройный молодой человек в сиреневом костюме с большим белым цветком в петлице и с черной широкополой шляпе, сдвинутой на лоб. Развернув голову, он разглядывал свалку вещей у входа – все, что привез Ануй из города, было сложено там, – и не переставая звонил в звонок.

– Я здесь, здесь, господи! –

--">