Тао Юаньмин , Мэн Хаожань , Бо Цзюйи - Китайская классическая поэзия в переводах Л .Эйдлина

Ковша

повернулась к началу зимы.

Множества звезд

так отчетливо-ясно видны!

От белой росы

намокла трава на лугах:

Времени года

смениться пришла пора.

Осенних цикад

в деревьях разносится крик.

Черная ласточка

умчалась от нас куда?

Те, что когда-то

росли и учились со мной,

В выси взлетели

и крыльями машут там.

Они и не вспомнят

о дружбе руки в руке,

Кинув меня,

как оставленный след шагов.

На юге Корзина,

на севере Ковш — для небес.

Небесной Корове

ярма не наденешь вовек.

И друг, если нет

нерушимости камня в нем, —

Пустое названье:

что он доброго принесет!

ВОСЬМОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Гнется, гнется под ветром

тот бамбук, что растет сиротою,

Укрепившись корнями

на уступе горы великой...

Мы с моим господином

поженились только недавно.

Повилики стеблинка

в этот раз к плющу приклонилась.

Как траве повилике

вырастать указано время,

Так обоим супругам

повстречаться час предназначен.

Я уже и от дома

далеко выходила замуж.

Но за далями дали,

и опять между нами горы.

Думы о господине

очень скоро могут состарить:

Он в высокой коляске

что же так с прибытием медлит!^[11]

Я горюю о том, что

распускается орхидея,

От цветенья которой

всё вокруг осветится ярко,

И что вовремя если

орхидею сорвать забудут,

Лепестки ее следом

за осенней травой увянут.

Господин непременно

сохранит на чужбине верность,

И, рабе его низкой,

мне тревожиться разве надо!

ДЕВЯТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

У нас во дворе

чудесное дерево есть.

В зеленой листве

раскрылись на нем цветы.

Я ветку тяну,

срываю ее красу,

Чтоб эти цветы

любимому поднести.

Их запах уже

наполнил мои рукава.

А он далеко —

цветы не дойдут туда.

Простые цветы,

казалось бы, что дарить?

Они говорят,

как давно мы в разлуке с ним!^[12]

ДЕСЯТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ^[13]

Далеко, далеко

в выси неба звезда Пастух,

И светла, и светла

ночью Дева, где Млечный Путь.

И легки, и легки

взмахи белых прелестных рук.

И снует, и снует

там на ткацком станке челнок.

День пройдет, а она

не успеет соткать ничего,

И от плача ее

слезы падают, точно дождь.

Млечный Путь — Хань-Река

с неглубокой прозрачной водой —

Так ли непроходим

меж Ткачихою и Пастухом?

Но ровна и ровна

полоса этой чистой воды...

Друг на друга глядят,

и ни слова не слышно от них!

ОДИННАДЦАТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Я назад повернул

и погнал лошадей моих прямо,

Далеко, далеко

их пустил по великой дороге.

Я куда ни взгляну —

беспредельны просторы, бескрайни!

Всюду ветер восточный

колышет деревья и травы.

Я нигде не встречаю

того, что здесь ранее было, —

Как же можно хотеть,

чтоб движенье замедлила старость!

И цветенью и тлену

свое предназначено время.

Потому-то успех

огорчает неранним приходом.

Ни один человек

не подобен металлу и камню,

И не в силах никто

больше срока продлить себе годы.

Так нежданно, так вдруг

превращенье и нас постигает,^[14]

Только добрую славу

оставляя сокровищем вечным

ДВЕНАДЦАТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ^[15]

Та стена на востоке

высока и тянется долго,^[16]

Извивается в далях

неразрывным нигде заслоном.

И когда буйный ветер,

землю вверх взметая, поднялся,

Там осенние травы

разрослись и всё зеленеют.

Времена — все четыре —

за одним другое на смену,

И уже вечер года

с быстротой какой набегает!

В «Песнях», в «Соколе быстром»,

есть избыток тяжкой печали,

А «Сверчок» в этих «Песнях»

удручает робостью духа.^[17]

Так не смыть ли заботы,

волю дав велениям сердца:

Для чего людям нужно

па себя накладывать путы…

В Янь-стране, да и в Чжао^[18]

очень много прекрасных женщин,

Среди них всех красивей —

светлолицая, словно --">