Туве Марика Янссон - Том 4

Люди останавливались и стуча­
ли своими зонтами о тротуар и говорили мно­
жество разных слов. А я ничего не говорила,
я только смотрела на их ботинки. Надвинув
шапочку на глаза, я только все катила и катила
камень, думая, что потом придется перетаски­
вать его через улицу. Я катила камень уже
много часов подряд и ни одного единственного
раза не подняла глаз и не слышала ничего из
того, что мне говорили. Я только смотрела на
серебро, присыпанное сверху угольной пылью,
и на прочую грязь и старалась занять как мож­
но меньше места там, где ничего другого, кроме
камня и меня, не было. Но вот наконец надо
перетаскивать камень через улицу.
Одна машина за другой проезжали мимо,
а иногда и трамвай, и чем дольше я ждала,
тем труднее было катить камень по улице.
В конце концов ноги мои начали дрожать,
и тогда я поняла, что слишком поздно, что
уже через несколько секунд будет слишком
поздно, поэтому я столкнула камень в водо­
207

сточную канаву и очень быстро покатила, не
поднимая глаз.
Я держала камень как раз перед самым
носом, чтобы пространство, в котором мы
с ним укрывались, было поменьше, и очень
хорошо слышала, как останавливались и зли­
лись автомобили, но я держала их на рас­
стоянии и только все катила и катила камень.
Можно совершенно отключиться, если чтото для тебя достаточно важно. Тогда все
хорошо. Сжимаешься и закрываешь глаза и
все время произносишь одно важное слово,
произносишь его до тех пор, пока не почув­
ствуешь уверенность в себе.
Когда я подошла к трамвайным рельсам,
я уже настолько устала, что навалилась на
камень, держась за него. Но трамваи только
и делали, что звонили и звонили без конца,
да так, что мне пришлось снова покатить
камень дальше, и теперь я больше не боя­
лась, а только злилась, и от этого чувство­
вала себя гораздо лучше.
Вообще-то камень и я занимали такое ма­
ленькое пространство, что ровно ничего не
значило, кто кричал и что кричали все эти
люди. Мы с камнем были ужасно сильными.
Мы снова как ни в чем не бывало поднялись
на тротуар и продолжали подниматься в гору
по улице Лотсгатан. За нами тянулась узкая
дорога, вся из чистого серебра. Иногда мы
208

с камнем отдыхали, а потом снова продол­
жали путь.
Мы вошли под арку ворот и открыли
дверь, а потом начались лестничные марши.
Но если встанешь на колени и все время
крепко держишь камень обеими руками и
ждешь, пока установится равновесие, все по­
лучается. Затем поднатуживаешься, задер­
живаешь дыхание и прижимаешь запястья к
коленям. Потом поднимаешь камень вверх
быстро-быстро — и через край ступеньки,
и живот снова расслабляется, а ты прислу­
шиваешься и ждешь, но подъезд совершенно
пустой. А потом все снова происходит точно
так же.
Когда за поворотом лестница становится
узкой, нам приходится переместиться к стен­
ке. Мы медленно поднимаемся наверх, но
никто так и не появляется. Тут я снова на­
валиваюсь на камень и только пытаюсь от­
дышаться и смотрю на серебро. Серебро,
которое стоит так много миллионов. Еще
только четыре этажа, и мы у цели.
На пятом этаже это и произошло. Рука
в варежке соскользнула, я упала вниз лицом
и лежала абсолютно тихо, слушая ужасающий
звук падающего камня. Звук становился все
громче и громче, он разбивал на мелкие ку­
сочки, и сокрушал, и пугал всех и вся, а под
конец — мягкий звук тяжелого, неловкого
209

падения — «бум», как в Судный день, когда
камень ударился о ворота Немезиды*.
Настал конец мира, и я закрыла глаза
варежками. Но ничего не произошло. Гром­
кое эхо поднялось наверх и спустилось вниз
по лестнице, но ничего не произошло. Ни­
какие злые люди не вышли из своих дверей.
Но, быть может, они подслушивали у дверей
в своих квартирах.
Я снова поползла вниз на четвереньках. У
каждой ступеньки лестницы были отбиты ку­
сочки в виде маленького полукруга. Гораздо
ниже это были уже большие полукруги и кус­
ки камня валялись повсюду и таращили на
меня глаза. Я откатила вниз камень от ворот
Немезиды и начала все с самого начала. Мы
снова двинулись наверх, стойко и не глядя на
разбитые ступеньки. Мы прошли мимо места,
где камень сорвался, и немного отдохнули пе­
ред балконной дверью. Она — темно-коричневая, с мелкими квадратными стеклышками.
И тут я услыхала, что дверь на улицу
открылась и снова --">